Освежившись под душем, я снова сел за компьютер и, тыкая наугад, добрался до подкаталога «toykey»: в нем содержалась корреспонденция.
Первым оказалось факсимильное письмо, посланное, согласно заголовку, 20 февраля 1991 года из Кувейта в Басру, в иракское представительство компании 'Aster medicine'.
'Дорогой Брат! Тупоголовый проиграл в этой заварухе: его военная доктрина не стоит даже каши, которую он сожрал в советском колледже.
В качестве гарнира Москва поставила ему танки, которые чего-то стоили, пока не выезжали за ворота.
Сандвичи сжигают их по сотне в день; Тупоголовый должен радоваться, что не отпустил из гарема все свои четыре тысячи, иначе ему пришлось бы давить курдов ночными тапочками.
По велению Аллаха мир изменился и теперь не пушки, а 'умные ракеты' решают судьбу сражений. Эти ракеты — настоящее чудо!
Как только сандвичи узнают, где прячется Тупоголовый, они, я думаю, пришлют парочку таких, которые наводятся по телевизору.
Если застанут его в сортире, CNN заплатит хорошие деньги за трансляцию последних кадров!
Теперь о наших делах:
Когда загорелись скважины, город накрыло черным дымом, и мы не стали ждать ночи. Кострикис взорвал грузовик перед 'Всемирным Банком', но это сошло за бомбовый удар, и никто не помешал нам туда проникнуть.
Можешь представить — в сейфах не оказалось даже дохлой крысы! Непонятно, для чего с августа там держали два десятка безмозглых охранников.
Но Аллах послал нам удачу во дворце шейха Размара, который удрал из Кувейта после первой же бомбежки.
Мы, наконец, отыскали библиотеку епископа Малеструа!
Это тридцать две старинные книги, часть из которых рукописные.
В жизни не держал в руках ничего более мерзостного! Я спалил бы их вместе с домом, если бы не знал, сколько ты дал Осборну за информацию о покупателе.
Кроме того, там оказались коллекции золотых монет и украшений, которые мы тоже прихватили для тебя, но самой ценной находкой я считаю картины!
Библиотекарь Размара сказал, что они ни разу не выставлялись и могут стоить сотни миллионов долларов.
Мы закопали всё это на побережье, потому что дорога в Басру обстреливается и пользоваться ей опасно.
Кажется, наша миссия окончена.
Со дня на день здесь ждут парашютистов, поэтому мы собираемся сматываться. Будем выбираться с беженцами через Аравию и Египет.
Желаю тебе здоровья и долголетия. Халиль.'
— Попался, дятел! — позлорадствовал внутренний голос, когда я закончил чтение. — Ну, кто теперь будет кошку кормить?
— Придумаем что-нибудь, — отмахнулся я.
— Придумаете вы, пожалуй. Говорил, надо было на гинекологов учиться! С такими талантами…
— Ничего, мы ещё повоюем.
— …только лицом к предмету!
Я промолчал, налил кофе и открыл следующий файл.
Этот факс отправили 6 марта 1991 года из каирского отеля 'Сириамис'.
'Дорогой Брат, Аллах вознаградил меня за доброту и человеколюбие! Раздели мою радость: один из наших врагов скоро предстанет перед Всевышним.
В Кувейте я подобрал красивую молодую китаянку с ребенком, муж которой сбежал во время вторжения, и почти два месяца держал при себе. Она искусна в любви и знает, как порадовать мужчину.
Когда мы уезжали, китаянка умоляла не бросать её под бомбами и увезти в Египет. Слава Аллаху, я согласился!
В Каире мы узнали, что в «Сириамисе» остановился Алан Брукс из департамента юстиции. Пресса обожает подлого шакала: газеты сообщали о каждом его шаге.
Это было нам на руку, и я решил попытать счастье.
Усыпив китаянку, Азиза привила ей 'Чадру Айши'. А позавчера мы переехали в «Сириамис», приодели её и устроили случайную встречу с Бруксом.
Увидев новую юбку, тот отослал охрану и потащился в бар, где они познакомились, потанцевали и пробыли вместе до полуночи.
Кострикис сразу хотел отправить его в ад, но я был против, потому что такой конец создал бы ему репутацию мученика и писаки опять ополчились бы против международного терроризма.
Я запретил трогать Брукса и оказался прав!
Вчера китаянка встретилась с ним на благотворительном вечере в Исламском Центре и провела ночь в его апартаментах.
Насколько я понимаю, мистер Алан Брукс уже покойник. Дорого бы я дал, чтобы взглянуть на его богопротивную рожу, когда она покроется струпьями!
Интересно, сколько протянет китаянка?
Пока я поручил ей военных летчиков, которые здесь отдыхают, но, если язвы не появятся ещё неделю, можно отправить её в Швецию.
Всем известно, что Нильс Кристенсен без ума от азиаток.
Признаюсь, теперь мне жаль терять её. Не её саму, разумеется, а то идеальное оружие, в которое она превратилась.
Мужчины вьются вокруг, как стая мух возле куска зловонного мяса, не подозревая о смертельной опасности, скрытой в пленительном теле. Летчики едва не передрались, чтобы переспать с ней, хотя это то же самое, что лечь с коброй! Забавно наблюдать, как люди торопятся в могилу, да ещё и пытаются проскочить без очереди.
А нельзя ли, дорогой Брат, создать средство безопасное для носителя и смертельное для остальных? Если ты придумаешь такое, мы сможем вплотную заняться политической элитой.
С ума сойти, какие откроются возможности! Пожалуйста, подумай над этим, дорогой Брат.
Желаю тебе благоденствия и процветания. Халиль.'
— Ну, дятел, понял, с кем связались? — вякнул голос, когда документ был прочитан.
— Заткнись, дятел! — отрезал я и пошел в ванную за снотворным.
Глава шестая
Проснуться оказалось не так легко, как заснуть: сохранившаяся часть мозга болела, глаза слипались, а во рту ощущался противный металлический привкус. Я встал и, не одеваясь, поплелся смывать президентское вино и пиратское виски.
Стоя под живительным ливнем, выгреб из шкафчика с парфюмерией разноцветные шампуни, предназначавшиеся, судя по всему, для жирных, нормальных и сухих волос — вылил на голову все разновидности.
Только начал намыливаться, дверь открылась, и в ванную зашла вчерашняя блондинка.
Закрывшись мочалкой, я попытался возмутиться, но речь не удалась: пена залезла в рот, и каждый неверный выдох превращался в радужный пузырь. Ничего не оставалось, как повернуться спиной и сунуть голову под обжигающие струи.
— Так, зяблик! — выступил голос. — Повернись и тащи её к себе. Только решительно — они это
