трикотажа, что его производство, как видно, принесло целое состояние не одному фермеру из Западной Шотландии. Ее прелести были надежно скрыты шерстяным нарядом, и Уилт мог опамятоваться от всесокрушающих чар капитана Клодиак — он успел заметить, что капитан носит блузку и, как ему показалось, форменную чесучовую юбку. Но ведь и миссис Офри женщина. К тому же, чтобы подчеркнуть свою исключительность, она села слева, поодаль от остальных, и Уилт так усердно пялился на нее, что чуть не свернул себе шею. Тогда он стал обращаться к прыщавому служащему торговых складов, который помимо лекций Уилта посещал занятия по каратэ и аэробике, а в изучении английской культуры ограничился тем, что самозабвенно постигал премудрости игры в крикет. И снова Уилта ждала неудача. Минут десять, пристально глядя прыщавому в глаза, Уилт сокрушался по поводу того, как отразилось предоставление права голоса женщинам в 1928 году на распределении голосов при последующих выборах. Но вдруг он заметил, что малый озабоченно ерзает на стуле. По-видимому, он истолковал взгляд Уилта как бесстыдное заигрывание. Уилту вовсе не хотелось, чтобы каратист вышиб из него дух, и он стал поочередно поглядывать то на миссис Офри, то на стену позади аудитории. Ему казалось, что капитан Клодиак улыбается все более и более зазывно. Уилт еще сильнее налег на стойку пюпитра и думал только о том, как бы не спустить в штаны прямо во время лекции. Занятый этой мыслью, он даже не заметил, что миссис, Офри дочитала свой вопрос.
— Как вы считаете, такая точка зрения справедлива? — заключила, она. чтобы Уилту было легче ответить.
— В общем… э-э-э… да, — выдавил из себя Уилт. Вопроса он все равно не запомнил: что-то о матриархальной сущности монархии. — В целом я с вами согласен, — Уилт изо всех сил навалился на стойку. — Но, с другой стороны, если во главе государства стоит женщина, это, по-моему, никак не умаляет роль мужчин в вопросах правления. В конце концов, еще до Римского владычества Британией управляла королева Боудикка18, однако едва ли в те времена существовало Движение за освобождение женщин, ведь так?
— Я не про движение феминисток, — сказала миссис Офри таким презрительным тоном, каким, вероятно, произносили это слово американки до правления Эйзенхауэра. — Меня интересует матриархальная природа монархии.
— Да-да, конечно, — подхватил Уилт. Надо затянуть время, а то с коробочкой для крикетных шаров случилось непоправимое: Уилт ее не чувствовал. — Но то, что у нас было несколько королев… да пожалуй, не меньше, чем королей… Или даже больше? А? То есть, раз у каждого короля была королева…
— У Генриха VIII было до фига и больше. Во мужик, я тащусь, — сообщила астронавигаторша. Судя по книгам, которые она читала, ей бы очень хотелось пожить в средние века, если бы тогда существовали дезодоранты и кондиционеры.
Уилта обрадовало ее замечание. Надо направить разговор в это русло, а самому тем временем разобраться с коробочкой.
— Совершенно справедливо, — согласился Уилт. — У Генриха VIII было пять жен. Это Екатерина…
— Простите, мистер Уилт, — вмешался какой-то сапер. — А бывшие королевы тоже считаются королевами? В смысле, вдовы. Вдова короля — она королева или как?
— Королева-мать, — объяснил Уилт, запустив руку в карман и стараясь нащупать коробочку. — Конечно, это сугубо номинальный титул. Она…
— Вы говорите «номинальный титул»? — поинтересовалась капитан Клодиак голосом, как показалось Уилту, томным и с соответствующим выражением лица. — Не откажите в любезности, объясните, что означает «номинальный титул».
— Не отказать? — опешил Уилт. Но его снова перебил сапер:
— Простите, что я вмешиваюсь, мистер Уилт, но у вас что-то болтается на ноге.
— Да? — Уилт налег на стойка из последних сил. Аудитория во все глаза смотрела на его правую ногу. Уилт тут же завел ее за левую.
— И, по-моему, это какая-то очень нужная штука, — продолжал сапер.
Еще бы не нужная! Уилт покачнулся, отлепился от пюпитра и схватился за штанину, пытаясь поймать коробочку. Но чертова коробка провалилась еще ниже. Какое-то мгновение она игриво выглядывала из штанины, потом соскользнула на ботинок.
Уилт молнией кинулся на коробочку и потянул в карман. Не тут-то было. Коробочка накрепко прилеплена к бинту пластырем. Что делать? Дергать сильнее — брюки порвутся по шву. А другой конец бинта обвязан вокруг пояса и никак не отвяжется. Этак недолго оказаться перед всей честной компанией без штанов, да в придачу заработать ущемленную грыжу. Не стоять же согнувшись на глазах у аудитории. А лезть в брюки, чтобы вытащить коробочку изнутри, — не так поймут. Кажется, его уже не так поняли. Даже стоя в столь причудливой позе, Уилт заметил, что капитан Клодиак вскочила с места. Где-то пикала сигнализация, а астронавигаторша распространялась про гульфики, какие носили в средние века.
Только сапер не растерялся.
— Не вызвать ли врача? — предложил он. Уилт сдавленным голосом отказался, но сапер будто и не слышал его отказа:
— У нас тут замечательное оборудование для лечения мочеполовых расстройств. Такое разве что во Франкфурте имеется. Так что если нужен врач…
Уилт оставил в покое коробочку и выпрямился. Хоть и неловко, когда из штанины торчит коробочка от крикетных шаров, но показываться врачу в нынешнем состоянии вовсе ни к чему. Бог знает, что подумает врач о его шальной эрекции.
— Не надо врача, — пискнул Уилт. — Просто… видите ли, я сегодня заигрался в крикет, боялся опоздать на лекцию и в спешке забыл… Ну, вы понимаете…
Миссис Офри не понимала. Обмолвившись, что все радости жизни имеют-де оборотную сторону, она вышла из зала вслед за капитаном Клодиак. Уилт хотел было объяснить, что ему надо всего-навсего сходить в туалет, но тут неожиданно встрял прыщавый:
— Вот оно что, мистер Уилт. А я и не знал, что вы играете в крикет. Я же три недели назад вас спрашивал, что такое «кривой шар», а вы не смогли ответить.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещал Уилт. — А сейчас мне надо… э-э-э… в одно место.
— Значит, вы не хотите, чтобы…
— Нет-нет, я совершенно здоров. Просто… ну, не важно.
Уилт заковылял из зала, уединился в кабинке туалета и принялся выяснять отношения с коробочкой, бинтом и брюками. Слушатели же оживленно обсуждали тот феномен культуры Великобритании, который только что продемонстрировал Уилт — он заинтересовал их больше, чем сведения о распределении голосов на выборах.
— И все равно, в крикете он ничего не смыслит, — настаивал прыщавый.
Астронавигаторшу и сапера больше волновало физическое состояние Уилта.
— У меня в Айдахо был дядя, — рассказывал сапер. — Он как-то весной красил дом и свалился с лестницы. Так ему на мошонку тоже наложили специальную повязку. С этим делом шутить нельзя.
— Ну, что я говорил? — торжествовал капрал. — Два радиопередатчика, один магнитофон. И никакой бомбы.
— Точно? — переспросил Глаусхоф, стараясь скрыть досаду.
— Точно, — сказал капрал.
Майор из подразделения взрывных и землеройных работ подтвердил его слова и спросил, можно ли убрать самосвалы. Самосвалы были отведены, «эскорт» остался на стоянке в одиночестве. Но Глаусхоф не собирался упускать такую прекрасную возможность отличиться. Дело в том, что начальник разведки полковник Эрвин на выходные уехал с базы и в его отсутствие Глаусхоф вполне мог извлечь из происшествия выгоду.
— Зачем же он приперся сюда со своими передатчиками? — спросил Глаусхоф. — Что скажете, майор?
— Наверно, это проверка. Если бы все сошло гладко, он бы привез настоящую бомбу с дистанционным управлением, — предположил майор, который на все смотрел с точки зрения своей специальности.
