это настоящее безумие.
Идти по зарослям очень тяжело: растительность не густая, но мне постоянно приходится раздвигать руками ветви, чтобы проложить себе путь. Я правильно сделал, сойдя с дороги: слышится свист. Впереди виднеется отрезок дороги в пятьдесят метров, но человека я на нем не различаю. А, вот он! Это негр, черный, как смоль. Он несет что-то на плече, держа в правой руке ружье. На нем рубашка и шорты цвета хаки, на ногах — ничего. Голова наклонена вперед, глаза не отрываются от земли, спина согнута под тяжестью груза.
Я прячусь за толстым стволом у обочины дороги и поджидаю его, держа наготове нож. Нападаю на него в момент, когда он проходит возле дерева. Правой рукой я выхватываю у него ружье.
— Брось мешок. Не пытайся бежать, иначе я тебя убью.
Испуганный негр выполняет мой приказ. Потом смотрит на меня:
— Бежал?
— Да.
— Чего ты хочешь? Возьми все, что есть у меня. Только не убивай, у меня пятеро детей. Сжалься, не убивай.
— Заткнись. Как тебя звать?
— Жан.
— Куда идешь?
— За едой и лекарствами для моих братьев, которые рубят деревья в зарослях.
— Откуда ты?
— Из Коуроу.
— Ты знаешь Инини?
— Да, я часто торгую с китайцами из лагеря.
— Видишь это?
— Что это?
— Пятьсот франков. Если сделаешь все, что прикажу, дам тебе пятьсот франков и верну ружье. Если откажешься или попытаешься обмануть, убью.
— Сделаю все, что захочешь, даже без денег.
— Ты должен отвести меня самой безопасной дорогой к лагерю Инини. После того, как я свяжусь с одним китайцем, ты сможешь идти. Договорились?
— Порядок.
— Не пытайся надуть меня, иначе погибнешь.
— Клянусь, что помогу тебе.
У него в мешке сгущенное молоко. Он вынимает его и подает мне шесть банок вместе с куском хлеба и копченым мясом.
Он дает мне также новые длинные брюки и рубашку, которые обычно носят автомеханики. Я надеваю все это, не выпуская из рук ружья.
— Пошли, Жан. Смотри, чтобы нас не заметили. Если нас обнаружат, берегись.
Я с трудом поспеваю за Жаном, который хорошо знаком с зарослями и ловко виляет между ветками и ползучими растениями.
— Знаешь, в Коуроу сообщили, что двое заключенных бежали с островов. Хочу тебя предупредить: к лагерю приближаться опасно.
— Ты мне кажешься хорошим и честным парнем, Жан. Надеюсь, ты меня не обманываешь. Что посоветуешь мне делать, чтобы добраться до Инини? Залог — твоя жизнь. Если нас обнаружат тюремщики или «охотники на людей», я тебя убью.
— Как тебя звать?
— Бабочка.
— Хорошо, господин Бабочка. Надо забраться поглубже в заросли и пройти как можно дальше от Коуроу. В Инини я проведу тебя через заросли.
— Я тебе доверяю. Выбери самый безопасный путь.
Теперь мы продвигаемся по чаще намного медленней, но негр кажется более спокойным. С лица сошла гримаса страха.
— Кажется, ты теперь меньше боишься, Жан?
— Да, господин Бабочка. Обочина дороги была очень опасной для тебя, а значит, и для меня.
Мы быстро продвигаемся вперед. Этот негр неглуп, он ни разу не оторвался от меня больше, чем на три-четыре метра.
— Подожди, я хочу скрутить цигарку.
— Возьми, вот пачка сигарет «Голуаз».
— Спасибо, Жан, ты хороший парень.
— Верно, я и в самом деле хороший. Я католик и очень страдаю при виде отношения тюремщиков к заключенным.
— Ты видел многих заключенных? Где?
— В лесном лагере, в Коуроу. Страшно смотреть, как они медленно умирают от тяжелой физической работы, лихорадки и дизентерии. На островах лучше. В первый раз я вижу такого здорового заключенного.
— Да, на островах лучше.
Мы удобно уселись на большом суку.
— У тебя молодая жена?
— Да, ей тридцать два года. Мне сорок. У нас пятеро детей: три дочки и два сына.
— Ты хорошо зарабатываешь?
— Я неплохо зарабатываю на продаже дерева; жена обстирывает тюремщиков. Это тоже помогает. Мы бедны, но хорошо питаемся, и все дети ходят в школу. У них всегда есть ботинки.
Бедный негр: он думает, что раз у детей есть ботинки, все в порядке. Он ростом почти с меня, у него приятное лицо и честные глаза.
— А ты, Бабочка?
— Пытаюсь вернуться к жизни. Я уже десять лет погребен заживо, но не перестаю бороться за то, чтобы в один прекрасный день стать таким же, как ты — свободным.
— Я помогу тебе. А теперь в путь!
Жан без колебаний, руководствуясь одной лишь интуицией, ведет меня к китайскому лагерю, и мы прибываем туда через два часа после наступления темноты. Издали слышны удары, но света не видно. Жан объясняет мне, что мы должны избежать встречи с двумя постами. Решаем переждать ночь.
Я умираю от усталости, но боюсь задремать. А что если я ошибаюсь в отношении этого негра? Может быть, он только играет со мной, и в минуту, когда я засну, возьмет и убьет меня? Это ему вдвойне выгодно: он избавится от опасности и получит премию за убийство беглеца.
Да, он очень умен. Не говоря не слова и не ожидая, что я скажу что-нибудь, он ложится спать. У меня целая пачка сигарет «Голуаз», и я сделаю все, чтобы не задремать. Я не могу доверить свою жизнь незнакомому человеку.
Ночь очень темна, и я различаю только белые пятки негра, который лежит в двух метрах от меня.
Не спать мне помогают комары, которые решили, видимо, высосать всю мою кровь, и от которых я мог бы защититься никотиновым соком. Но тогда появится опасность уснуть.
Ночь тянется долго, и я доволен тем, что мой дух оказался сильнее плоти.
Негр потягивается, потирает ноги, а затем присаживается.
— Доброе утро. Ты не спал?
— Нет.
— Это глупо. Тебе нечего было бояться. Я твердо решил помочь тебе.
— Спасибо, Жан. Когда дневной свет начнет проникать сюда?
— Через час. Только птицы знают заранее о наступлении рассвета. Через час прояснится. Дай мне нож, Бабочка.
