опомниться, как в дверях рубки появился Байгильдин. Виктор не сразу узнал его: все лицо моториста было в густой черной копоти, только белели зубы да белки глаз.
Встревоженный грохотом и растерянным видом моториста, Виктор спросил:
— Что случилось?!
— Все, Витька! Все! — с отчаянием произнес Байгильдин. — Мотору каюк.
Грохот, раздавшийся на фелюге, Сапар воспринял по-своему. Ему показалось, что фелюга наскочила на мину, что где-нибудь а днище или борту уже зияют пробоины, что суденышко сейчас начнет погружаться… Но он тут же отверг эту мысль: откуда в заливе взяться минам! Чепуха. Этого быть не может. Тогда что же произошло? Мысль о том, что может взорваться дизель, никогда ему и в голову не пришла бы…
Выбежав на палубу, Сапар поискал глазами людей. Никого. Тогда он бросился в машинное отделение: все были тут. Виктор, Риф и Аман, понурив головы, стояли вокруг дизеля. Стояли молча, как возле дорогого покойника, понимая всю тяжесть невосполнимой утраты. Все были так потрясены случившимся, что никто даже не спросил о причине взрыва, а главное: можно ли исправить дизель?
Но что тут спрашивать? Ведь ясно, какой же дизель заведешь сразу после взрыва! Тут нужен капитальный ремонт.
Сапар понял, что нагрянула беда. И еще не успел подумать, как выйти из создавшегося положения. Пока он только без суеты, спокойно распорядился, чтобы все приборы и ящики с бутылками отнесли в трюм. Приказал бросить якорь и как следует принайтовать к мачте фляги с пресной водой. Амана, который по совместительству выполнял обязанности кока, попросил приготовить обед. Несчастье-несчастьем, а подкрепиться надо — время уже было за полдень.
Через полчаса обед — суп из мясных консервов — был готов. Сварили его в большом алюминиевом чайнике, очень удобном на случай шторма.
Все сошли в кубрик и опустились на койки-рундуки, но никто к еде не притронулся. До еды ли… Чайник о супом подвесили к потолку и, чтобы он не раскачивался, укрепили растяжками.
Сапару хотелось ободрить товарищей, сказать им что-то теплое, чтобы вселить в них спокойствие и уверенность в том, что все обойдется.
— Ничего, ребята, — каким-то чужим голосом произнес Сапар. — Главное, чтобы без паники…
Сидевший против Байгильдин в ответ только хмыкнул:
— На кого и на что надеетесь, начальник? Кроме бога, нам никто не поможет. А бога, как известно, нет…
— О том, что мы здесь, — спокойно продолжал Сапар, — знают синоптики. Они не оставят в беде. Обязательно пришлют кого-нибудь на помощь… Потом… мы сами должны придумать что-то. Поставить, например, на фелюге парус. Ведь парус-то у нас есть…
Байгильдин горько усмехнулся и досадливо хлопнул себя по ноге.
— Лепет! Детский лепет, друг. Какая помощь, какие паруса? — наклоняясь вперед и все более повышая голос, говорил моторист. — А если завтра шторм? Я уверен, что он будет, а если он продлится неделю, две, кто тогда нам поможет? Конец один: если нас не выбросит на берег, мы подохнем с голоду на этой несчастной скорлупе.
— Ну, не будем гадать, — миролюбиво сказал Сапар. — Давайте подождем до завтра.
Недоброе пророчество Байгильдина о шторме сбылось под утро. Сапар проснулся от дикой качки и яростных ударов волн. Фелюга то взлетала вверх, то проваливалась вниз.
Кружилась голова, мутило.
В кубрике еще темно. Сапар решил зажечь фонарь, надеясь, что, если будет свет, тошнота и головокружение пройдут. Едва удерживаясь на ногах, Сапар ощупью отыскал фонарь и зажег его. При свете ему действительно стало легче.
Спят ли ребята? Сапар поочередно каждого с ног до головы осветил фонарем. Аман и Виктор не спали. Вид у них был измученный.
Байгильдин лежал лицом к переборке. Когда Байрамов поднес фонарь к его изголовью, моторист повернулся и сверкнул глазами: «Ну что, мол, начальник? Что я говорил? Погоди, еще не то будет!»
Когда рассвело, Сапар открыл люк и вышел на палубу. По небу неслись серые злые тучи. Залив кипел. Бешено плясали волны. Разбиваясь о фелюгу, они дыбились за кормой и катились дальше, на юго- запад.
Палуба была мокрой и скользкой. Сюда летели и шумно шлепались тяжелые брызги.
Держась одной рукой за леер, а другой прикрывая глаза, чтобы в них не попали брызги — иначе можно ослепнуть — Сапар добрался до якорной лебедки. Он хотел проверить, не сносит ли фелюгу. Установить это не трудно, нужно лишь дотронуться до якорной цепи.
Сапар потрогал цепь. Вибрации не было. Значит, якорь пока крепко сидит.
Он вернулся в кубрик и плотно задраил люк. Члены отряда сидели на рундуках и хмуро поглядывали друг на друга. Несмотря на качку, голод дал о себе знать. Все позавтракали вчерашним супом.
На этом, собственно, весь запас продовольствия в отряде и кончился.
— Послушай, Виктор, — обратился Сапар к капитану, — обыщи рундуки и вообще весь мотобот, собери и принеси все, что найдешь… съестного.
Минут через десять Виктор закончил обыск.
— Вот оно, все наше богатство, — печально сказал он Байрамову, разжимая перед ним руку, на которой лежало несколько запыленных сухарей.
— И это все?
— Да.
«Это почти ничего», — подумал Сапар, глядя на сухари.
День тянулся бесконечно. Он прошел в тоске, в напряженном ожидании, когда уймется шторм. Но шторм не затихал. Ребята страдали от сильной качки, морской болезни, а больше всего от неизвестности.
Прошла еще одна ночь и наступил новый день — такой же мучительный, как и предыдущий. Никто ни на какую помощь теперь не надеялся. Как избавления от беды все ждали лишь только одного, — чтобы прекратилось и улеглось волнение на заливе.
Миновали еще сутки. Днем, на четвертые сутки, Сапар с болью посмотрел на своих товарищей. Даже при слабом свете, сочившемся в иллюминаторы, он увидел, как изменились их лица: осунулись, почернели, обросли щетиной. Запавшие глаза потускнели. Не лучше остальных выглядел и сам Сапар. Во всем теле он чувствовал слабость, как после долгой изнурительной болезни. Кружилась голова, спазмы сжимали пустой желудок.
Аманом Солтановым и Рифом Байгильдиным овладела апатия. Они ни с кем не разговаривали и все время валялись на рундуках. Кажется, только Виктор Кашин не пал духом. Он занимал откидную полку под постелью Байгильдина. Но на нее не ложился, сидел в ногах то у Сапара, то у Амана.
— Теперь, братцы, — сказал Виктор, — мы, как та четверка героев… Помните Зиганшина и его товарищей? Так что скоро начнем сапоги есть, жаль только, что гармошки нет.
Он помолчал немного. Потом, глядя на Байгильдина, пошутил:
— А это все потому, Риф, что у тебя имя несчастливое: Риф. Всем мореходам оно сулит только самую что ни на есть беду.
Лицо Байгильдина исказила злобная гримаса. Как ужаленный, он вскочил с рундука и сжал кулаки.
— Кретин! — задыхаясь от ярости, кричал он на Виктора. — Как ты посмел?.. Как ты смеешь зубоскалить в такую минуту? — Потом схватил капитана за грудь и начал трясти, продолжая кричать: — Разве ты не видишь, дурак, что мы погибаем?
Кашин не испугался, только побледнел.
— Прочь от меня, негодяй! — сказал он, свирепея, и что было сил оттолкнул от себя моториста. Тот снова бросился на Кашина и сбил его с ног. Сапар же каким-то образом очутился сзади Байгильдина. Он схватил Рифа за руку и за шею и оттащил от Кашина. Виктор успел подняться и поймать левую руку моториста. Вдвоем они бросили его на рундук — и прижали к нему спиной.
Кубрик наполнился хриплой руганью, криками. От разгоряченных тел пахло потом. Байгильдин
