жесткой.
Почудилось? Ладно, сейчас моя задача — не дышать. Как можно дольше.
А вздохнуть сразу захотелось ужасно! Непереносимо! Почему-то показалось, что времени прошло очень много, и кислород, только что, при последнем вдохе, щедрым потоком заполнивший легкие, уже весь иссяк. Кончился. Полностью впитался в мой организм. Я уговаривала себя подождать еще немножко. Хоть чуть-чуть… Хоть для виду…
И вдруг организм послушался. И подождал. Это была такая приятная неожиданность, что я даже сначала не поверила. Потом поверила, но все время ждала, что вот-вот поступит новый отказ. А он все не поступал.
И тогда я поняла, что дышать мне и не надо. Это заблуждение всей моей жизни — и оно развеялось так легко, что было даже удивительно: почему это я до сих пор не поняла такой элементарной вещи? Дышать. Ха! Кому это нужно?!
Великая истина, заблиставшая передо мной во всем своем великолепии, радовала и воодушевляла на новые подвиги.
Если дышать не надо, то, спрашивается, чего я тут стою неподвижно? Пора отправляться на экскурсию по Киршаговой пустохляби! Ведь я здесь именно за этим?..
Я смело шагнула вперед, но моя бесшабашная отвага вмиг куда-то подевалась. Потому что я не шагнула. Только хотела.
Даже подняла ногу, пытаясь сделать шаг, но тяжесть окружающего песка не поддалась.
Пустохлябь даже не сопротивлялась моим усилиям — она их демонстративно не замечала. И это тоже кое-что мне напомнило. Когда-то я, двигаясь вслед за маленьким поводырем, попыталась подняться во весь рост. И движение мое немедленно и решительно было остановлено. Когда же я вернулась в исходное положение, на четвереньки, все проблемы сами собой отпали. И я тогда побежала, резвая, как зайчик.
Не обратиться ли мне и сейчас к опробованной скаковой позиции?
Я наклонила корпус вниз, с каждым градусом наклона чувствуя, как расслабляется песчаная твердь, охватывающая меня со всех сторон, но опуститься на четвереньки так и не успела. Железная длань подняла меня и вытянула на поверхность.
Это была рука Михаила. Его глаза с тревогой смотрели на меня, и голова возвышалась над поверхностью песчаной топи: — Поскользнулась?
— Да нет вроде.
— Но ты же упала, я чувствовал, как ты пошла вниз.
— Это я так приседала. Сама.
— Сама? Зачем?
— Ну, мы же собрались вроде немного прогуляться по дну пустохляби? А мой пешеходный опыт прогулок по этой дивной местности подсказывает, что двигаться удобнее на четырех конечностях, а не на двух.
— Ты это серьезно?
— Вполне. Да, кстати, — вспомнила я. — А как с дыханием? Научился дышать в песке?
— Научился. Надо, как ты и говорила, убедить себя обходиться без всякого дыхания. Тогда и в песке можно жить.
— Не дыша?
— Дыша. Но не так, как на поверхности. Как только хочу вздохнуть, пленка сама дает мне воздуха сколько надо.
— Какая пленка, ты о чем?
— Ртутная. Блестящая. Я ее видел. На тебе. Два раза видел. В первый раз — когда ты пыталась вернуться в свой мир, а попадала в тот страшный и неподходящий мир дымных призраков. И опять видел — сейчас. На себе. Эта пленка окутала меня так же, как и тебя тогда. Я понял — это специальная пленка, для зашиты.
— И где же она? — с сомнением поглядела я на голову Михаила, торчащую над песком. Никакой пленки не было и в помине. — Спряталась. Обратно в Витвину. Сначала выплеснулась из нее, а потом спряталась, когда я поднял голову над пус-тохлябью. А у тебя, наверно, она хранится в Филумане.
— Так я и знала! — простонала я. — Волшебные, чуть ли не божественные гривны — это обыкновенные скафандры! Их применяли те, кто явился сюда с Земли в незапамятные времена — таинственные пришельцы первого поколения. Именно их база и находится в пещерах под Киршагским кремлем! Потому там и целый склад этих скафандров!
Михаил повел плечами: — Может, выйдем на берег? Что-то замерз я здесь стоять.
— Ну вот, уже замерз, — хихикнула я. — А собирался идти гулять бог знает куда!
— А знаешь, мне показалось, что в пленке мне совсем не было холодно, — выходя на берег, поделился наблюдением супруг.
— Ну еще бы! Кто же мерзнет в скафандре? Скафандры для того и предназначены, чтоб защищать хозяев от всех погодных невзгод.
— Вы что-то там нашли? — тут же встрял любопытный Кал-листрат. — О каком «скафадере» речь?
— Ска-фан-др! — назидательно произнесла я. — Выучите, Оболыжский, это слово и больше никогда не молитесь на свою родовою гривну. Да и вообще на все гривны. Потому что это — всего-навсего специальные такие костюмчики, сделанные когда-то в стародавние времена на Земле-матушке. А все остальное, что вокруг них наверчено, — мистика в три листика, и больше ничего!
— Какой же это костюм, — недоверчиво поинтересовался Каллистрат. — Когда он только горло закрывает. Да и то совсем немного. Ну, и еще чуть-чуть руки и ноги, — вспомнил он. — Как у вашего сына.
«И у анта Бокши», — подумал он с тоской, но вслух не сказал.
— Эти костюмы такие маленькие только в собранном состоянии. А когда полностью раскрываются, то они — ого-го! Вы у своего великого князя об этом спросите. Это он сумел углядеть момент открытия- закрытия.
— А когда они раскрываются? — заинтересовался неугомонный Каллистрат. — Да вот сейчас и раскрывались. Только мы полностью в песок погрузились, они — баи! — и уже вокруг нас. Да такой предупредительный костюмчик, оказывается, что даже дышит за своего хозяина!
— Сам? — осторожно спросил Никодим.
— Что — сам? Дышит? Сам!
— Нет, раскрывается? Или вы, княгиня, какое-то заветное слово знаете?
— Куда мне, не верящей в чудеса! Ваши гривны, видно, автоматически раскрываются. Как почувствуют, что вокруг их носителей — агрессивная среда, так и раскрываются в момент. Вот теперь, Михаил, я и поняла, откуда на мне эта ртутная пленка бралась, — стоило мне только пальчиком коснуться того страшного мира с призраками! Видно, там условия для людей совсем неподходящие.
— А в песочке-то они тоже сами раскрывались, — усомнился супруг, — Хотя вот он, песочек. — Михаил присел на корточки, зачерпнул горстью на пустохляби. — Ничего страшного или опасного.
— Ну вот поэтому скафандр на тебе и не активизируется сейчас. Ведь ты просто рукой держишь этот песочек. А стоит пустохляби сомкнуться вокруг тебя полностью, тут же поступает в гривну сигнал: на помощь! Пора за работу! Гривна — хоп! И спрятала тебя. Кстати…
Я с язвительной улыбкой погладила Филуману: — Кстати, кстати… А не с этим ли связан запрет в Прави на утопление господ гривноносных? С тем лишь, что их и утопить-то нельзя? Палач господина — бульк под воду! А у господина гривна — хлоп и раскрылась! Достают потом утопленника — а он и не утопленник вовсе! Живехонек! Вот создатели Прави и прописали: топить не рекомендуется — И никакой мистики опять же — один голый расчет и знание правил обращения с личным инвентарем.
Воцарилось неловкое молчание. Оспаривать княгиню не решались. Да и поняли из того, что я наговорила, далеко не все.
Но супруг все-таки рискнул напомнить: — Однако гривны обладают помимо того еще многими великими свойствами. Ты вот мысли людей читаешь…
— Это потому, что скафандры ваши оказались многоцелевыми, — нашлась я. И победно огляделась,
