камень. Ничего страшного. Надо просто обползти его, следуя за веревкой, и двигаться дальше.
Но это был странный камень. Он лежал прямо на нашей веревке. Может быть, он нас и остановил? Скатился, да и придавил наше несчастное вервие? Один только вопрос: а откуда он, собственно, скатился?
В меня ткнулась голова Михаила. Я посторонилась, чтобы он сам мог понять причину задержки.
Кажется, понял.
Постучал по моему правому плечу. А это что значит?
Подождал. Уяснил, что я не восприняла его сигнала, потянул меня за правую руку. Предлагает обойти этот валун справа?
Обогнул меня и полез направо. Таким образом получается. что я его правильно поняла.
Я поползла следом, придерживаясь пальцами за неровную поверхность валуна. И, не преодолев еще и метра, ахнула, насколько мне позволял скафандр, и замерла. Потому что рука моя провалилась внутрь. Не в щель, не в трещину, а просто в полость. В пустоту, где не было и намека на твердость камня.
Осторожно потянувшись за своей рукой, я и опомниться не успела, как ухнула в эту полость целиком. И зажмурилась от яркого света. И вскрикнула. Нормально вскрикнула — как обыкновенно и вскрикивают люди, находящиеся в окружении воздуха, а не тонн песка.
Осторожно, через прищуренные веки, взглянула вокруг и убедилась, что попала именно туда, куда так стремилась.
Это была та самая пещерка с плоским дном, в которую меня смог как-то переволочь мой заботливый сынуля и в которой я и очнулась от забытья пустохляби. Единственное отличие — освещенность помещения. На этот раз пещерка вполне обозрима благодаря легкому туманному шлейфу, плавающему под потолком.
Освещение обнажило всю отвратительность этой крохоту-льной пещерки. В предыдущий раз я знакомилась с нею на ощупь, теперь могу не утруждаться вставанием. Голые холодные бугры потолка-свода достаточно хорошо видны и отсюда, с пола.
Вот пол — совсем другое дело! Его теплая гладкость, оказывается, не совсем и ровная. Вернее, она вполне ровная, но вокруг меня. А подо мной она мягко прогибается, повторяя выпуклости тела, как хорошая перина. Потому на этом полу и лежать так приятно.
Сквозь необработанный камень сбоку от меня просунулась голова супруга. Вид у головы был страшноватый — синюшный покров скафандровой пленки своим фиолетово-ртутным отблеском совсем не красил Михаила. То есть красил, конечно. но очень по-своему — делая его весьма похожим на утопленника.
Синюшная морда, проклюнувшаяся среди бугристого свода, сначала, как и я, зажмурилась от резкого перехода к свету из темноты. Потом осторожно приоткрыла один глаз, посмотрела на меня и пошевелила губами, что-то произнося.
— Тебя не слышно, — сообщила я, переворачиваясь на бочок. И даже прокричала как глухому: — Не слышно!
Как будто он меня мог слышать, по-прежнему пребывая в скафандре.
Тогда, не тратя слов, я просто помахала ему и указала на место рядом с собой: мол, проходи, ложись, будь как дома!
Он понял и тут же влез.
Защитная пленка с него мгновенно исчезла. Почти мгновенно — кажется, на этот раз мне тоже удалось заметить ее возвращение в гривну. А может, показалось?
Муж несколько потеснил меня, устраиваясь, и спросил: — Где мы? В том компьютере, про который ты рассказывала?
— В нем родном! — подтвердила я.
— А зачем он сам к нам пришел? — задал Михаил самый разумный на сегодняшний момент вопрос. — Он же вроде должен нас бояться?
— Должен… — растерялась я.
— А чего ж приперся? Прямо нам в руки. Так спешил, что даже веревку нам придавил!
— Не знаю, — созналась я. И возмутилась: — Могу я что-то не знать? Может, ты сам, для разнообразия, ответишь на какой-нибудь из своих вопросов?
Муж с удивлением взглянул на меня, что заставило меня тут же пожалеть о нелепой вспышке гнева. Сказалось, видимо, напряжение, накопившееся за время путешествия на четвереньках.
— Как здесь хорошо! — с удовольствием выдохнул супруг, переворачиваясь на спину.
Что хорошего можно было найти в этой мерзкой пещерке, я не знала и даже собиралась об этом спросить, но не успела. Восхищенный голос мужа заставил встрепенуться.
— Ух ты! Какие огоньки! — радостно завопил он. — И мигают! И ползают!
Таким глуповато-восторженным я супруга еще не видела. Он тыкал пальцем в потолок, суча ногами.
Мне из положения «лежа на боку» в потолок было посмотреть нелегко, я чуть не вывернула шею, следя за его пальцем. Но оно того стоило.
Грубый каменный купол над нашими головами исчез. Стенки его остались, а середина будто была аккуратно вырезана.
И в этой квадратной дырке висел мягкий зеленый полумрак, расцвеченный праздничными, прямо новогодними огоньками Они действительно двигались, приветливо помигивали, улыбчиво переливались всеми цветами радуги — Это и есть компьютер? — с трепетом в голосе поинтересовался Михаил. Ясно было, что на такую красоту у него просто рука не поднимется.
Ох уж эти мужчины! Ради новой игрушки они готовы забыть все на свете!
— Если это и компьютер, — осторожно сказала я, — то как с ним обращаться, я не знаю. И кстати!.. — Мне пришла вдруг в голову мысль, от которой я даже подпрыгнула. И вновь перевернулась на бок, пристально глядя на мужа. — А ведь этил огней до твоего прихода здесь не было! Не ты ли их заставил появиться?
— Я? — ошалел супруг. — Я никого не заставлял.
— Но именно твое присутствие породило иллюминацию на потолке. Пока я одна здесь была — ничего подобного не наблюдалось. А ты пришел, улегся — и вот он, результат!
— Но как я мог?.. — вяло сопротивлялся Михаил.
— Уж не знаю! Может, когда ложился, на что-нибудь на: давил? Какую-нибудь кнопку нажал — вот и включилось! Или рычажок повернул?
— Нет здесь рычажков! — взмолился супруг. — Не мог я ничего включить, как ты выражаешься!..
— А может, и не ты, — неожиданно согласилась я. — Может, твоя Витвина все это включила? Если допустить, что несколько тысяч лет назад она принадлежала какому-нибудь оператору ЭВМ, программисту… Дорогой мой, а сам-то ты не чувствуешь внутренней потребности разобраться в этих огоньках? Генетической, так сказать, предрасположенности поуправлять ими — Поуправлять?.. — как эхо. повторил супруг, завороженный этой сказочной перспективой.
— Да! Перенастроить компьютер! Пусть он помогает нам. вместо того чтобы мешать!
— Я хотел бы… Разумеется… Но как?
Он протянул руку, пытаясь прикоснуться к одному из приветливо подмигивающих огоньков. Рука прошла насквозь, пальцы ударились о холодную бугристость каменного свода.
Голография! Имитация… — Да это одна видимость!.. — разочарованно протянул Михаил, потирая ушибленные костяшки пальцев.
— Да? — в расстройстве осведомилась я, не желая признавать очевидного. — Но, может, все-таки можно их как-то ухватить… Подвигать… Попробуй еще, может, получится?
— Да как тут ухватишь… — Михаил помахал рукой над головой. Рука проходила сквозь огоньки, не задевая их. — Тут никак не ухватишь…
— Эй! — бодро крикнула я. — Ты! Как там тебя? Князь? Да еще великий? А не хочешь ли воспользоваться тем, что даровала тебе княжеская Витвина? Телекинез-то тебе на что был дан?
— Но ведь… Как же это… Я ведь двигать могу, да… Но только вещи всякие… И то — небольшие…
