— А что может быть меньше вот этого маленького огонка? — задорно спросила я. — Представь, что именно его ты и хочешь сдвинуть с места!
— Представить?
— Ну я же не знаю, как ты управляешь своим телекинезом! Представить… Или просто пожелать… Или еще что-нибудь — возненавидеть двигаемый предмет, например…
— Я его чувствую. Будто он внутри меня. Будто он — часть моих пальцев. И как почувствую, тогда и могу двигать им. Как своим пальцем.
— Так давай же, чувствуй огоньки быстрее! — возбужденно приказала я. — Делай все, как умеешь, — оно и получится!
Михаил помолчал. Потом снова протянул руку к потолку. Но его движения не были резкими и суматошными, как в прошлый раз. Он протянул ладонь, как бы приглашая в нее кого-то. Или что-то.
И, видимо, это «что-то» откликнулось на его приглашение и пришло. Его пальцы чуть дрогнули, как бы ощупывая полученный предмет, ладонь чуть повернулась…
О чудо! Огонек тоже повернулся! Да не один. Вся гирлян-дно-елочная картинка будто чуть сместилась по своему зеленому фону.
— Ах ты, милый мой… — ласково сказал Михаил. — Как же ты устал ждать… Как застоялся…
— С кем ты разговариваешь? — подозрительно спросила я.
— Ну с ним же… — озадаченно ответил мой супруг, — С ко нем. С Чернавцем. — '» —.
— Опомнись, — всерьез испугалась я за сохранность мужниных мозгов. — Проснись! Твоего коня Чернавца давно нет! Его убили в заповедном лесу. Когда нечисть на нас напала. Сначала, вернее, Георг напал, а потом уже нечисть. Тебя же тогда ранили стрелой, и ты попал в пылающий нубос… — Да я и не сплю… — с извиняющимся смешком сообщил Михаил. — Просто он такой горячий, такой чуткий, как Чер- навец. Кажется, даже ушами прядет, как и он…
— Да кто он-то? — ахнула я. — Здесь нет никаких коней!
— А этот?
— Ка… ка-ко-торый?.. — заикаясь, пробормотала я в ужасе.
Неужто страшный компьютер, вместо того чтобы сдаться на милость новому программисту, взял да и подмял его под себя? Внедрился в человеческий мозг и сделал его безумным?..
— Михаил! — строго и спокойно сказала я, беря мужа за руку. — Ты слышишь меня? — Я успокаивающе погладила его запястье, — Здесь нет никаких коней. Мы лежим в странной пещере, ты видишь огоньки, но коней здесь нет и быть не может! — Я мягко, но решительно опустила его поднятую руку, уложила ее на пол, — Все нормально. Все хорошо и даже прекрасно…
— А на ком же мы тогда едем? — смущенно улыбнулся мне Михаил. И показал глазами наверх.
Зеленое поле, и правда, потеряло свою статичность. Огоньки будто чуть плыли по нему. Медленно, едва заметно. И все в одну сторону.
— Ведь мы едем!
— Это… — Я замешкалась, подыскивая ответ. — Это морок. Видимость. Если бы мы ехали, я бы чувствовала движение!
— Мы просто очень плавно едем, — пояснил муж. — Ему так нравится нас везти, он очень боится потревожить нас. Но сейчас я натяну поводья, мы остановимся — и ты почувствуешь.
Что Михаил сделал — не знаю. Руки он, по крайней мере, не поднимал. Но нас слегка тряхнуло, как бывает на полке поезда, начавшего торможение.
— Видишь — остановились, — опять показал Михаил под потолок.
Да, едва уловимое движение огоньков прекратилось. Не которые из них, правда, продолжали двигаться, но не вместе со всеми, а по своим неведомым маршрутам.
— Но это все-таки не конь, — возразила я.
— А кто тогда?
— Не кто. А что. Это самодвижущаяся повозка. У нас, на Земле, их называют автомобилями. Это автомобиль такой. Странный, конечно. Но у пришельцев первой волны вообще эстетика была странная…
— Ты ведь вроде говорила — компьютер? — прервал меня супруг.
— Говорила. А оказалось — автомобиль. А Витвина оказалась принадлежностью не программиста, а автомобилиста. Впрочем, в автомобили тоже вставляют компьютеры, чтобы облегчить вождение.
— И мы должны этот автомобиль-компьютер… Что? Разбить? — с неудовольствием потребовал ответа супруг.
— На автомобиле ездят, — назидательно произнесла я. — Разбивают, конечно, иногда. Но это уже называется автокатастрофа.
— Мы должны автокатастрофу устроить?
— Зачем?
— Чтобы он нам не вредил.
— А разве он нам вредит? Едет себе тихонечко. Или стоит. Чуткий твой Чернавец. Это он за тобой, наверное, бежал, когда на веревку нашу наступил. Услыхал зов знакомой гривны и прискакал. Он же тебя слушается?
— Конечно!
— Ну и замечательно. А нам нужен совсем другой компьютер.
— Совсем другой автомобиль? Еще один? По-моему, это можно! Вот эти красноватые точки — это другие такие же автомобили. Мне так почему-то кажется.
— О, профессиональный водила! — с уважением констатировала я. — С лету другие авто узнает! Может, еще и марку определишь? Что вон то поехало — «мерседес»? Или «запорожец»?
— Это имена автомобилей на Земле?
— Не то чтобы совсем…
— А давай и этот так назовем!
— Как? Мерседес?
— Нет, мне больше понравилось Запорожец.
— М-м… Название, конечно, звучное, ничего не возразишь, но, боюсь, впечатление от этой звучности несколько обманчивое… Впрочем, называй как хочешь, я смотрю, ты уже сродмы направо поехали. Или налево. Быстрее или медленнее. А спрашивать…
— Но как-то ведь он с тобой сообщается? Ты же чувствуешь его, когда ему хорошо, когда плохо. Ты ведь говорил, что чувствуешь!
— Чувствую, — согласился Михаил. — А так, чтобы прямо спросить, не могу… Не умею.
— Ладно, водитель-недоучка, смотри на экран. А то мы сейчас как въедем прямо в стену этого суперкомплекса! Я примолкла, обдумывая возникшую идею: — Слушай, а если так и сделать? Как можно прорвать оборону? Тараном! На полной скорости врезаемся в этот вычислительный центр — трах! Все взрывается, куски компьютерных мозгов летят во все стороны!
— А с нами самими что тогда будет? — резонно поинтересовался супруг. — Куски наших мозгов не полетят вслед за компьютерными? Или даже впереди тех!
— Это — да… Это возможно. Очень даже. И еще вопрос — пробьем ли мы таким образом его оборону? А вот что сами пострадаем — это наверняка…
Я поежилась на теплом полу, представив, как вминается бугристый купол, как валится на меня, обдавая каменной крошкой, булыжниками, неизвестными реактивами, а пол топорщится кверху и размазывает меня по обломкам стены — той самой, которую мы пытаемся таранить… Да уж. Тут, наверно, ни один скафандр не спасет. Если даже успеет раскрыться.
Плавно качнувшись, наш Камаз остановился.
— Приехали уже? — спросила я.
— Похоже.
— Так что — выходим? Михаил пожал плечами: — Раз уж приехали…
— Да, — решила я. — Разведка боем. Пошли!
Наружная песчаная тьма нисколько не изменилась. И вертикально мне пройти не удалось — так же, как и прежде. Пришлось вернуться к привычным четверенькам.
