— Догадаться нетрудно. В отстаивании своих прав. Опа! Сердце вновь рухнуло в пятки.
— Прав? На что? — небрежно поинтересовалась я, чувствуя, как коленки начинают дрожать и предательски подгибаться. Если он действительно знает, кто я такая, и осведомлен, на что могу претендовать, то моя будущая жизнь может оказаться вовсе не долгой — всего лишь до ворот княжеской усадьбы Шатровых, где ныне властвует Георг Кавустов.
— На счастливую жизнь! — заразительно улыбаясь, сообщил мой собеседник.
Меня его радость не впечатлила. «Не много ли на себя берете, молодой человек?» — хотелось спросить. Но вместо этого я спросила:
— Как вас зовут?
Брови у него вновь взлетели. Уж чего он от меня ждал, не знаю. Или рассчитывал, что после его хвастливого заявления я, осчастливленная, тут же кинусь ему на шею со словами вечной благодарности?
— Итак?
— Михаил, — ответил он и слегка склонил голову, как бы представляясь.
Еще щелкнул бы каблуками со шпорами — был бы вылитый гусар. В полевом зеленом мундире с серебряным шитьем.
— Итак, серебряно-зеленый Михаил, вы служите какому роду?
— Роду Квасуровых, — значительно произнес он.
Судя по внимательному взгляду буквально впившихся в меня темно-карих глаз, эта фамилия должна была произвести на меня впечатление.
Не произвела. Но на всякий случай я предположила: — Конечно, это сильный и богатый род? Он молча кивнул.
— И ваш хозяин — значительный и сильный господин? Новый серьезный кивок.
— Тогда не будем терять времени. Если вы и впрямь решили мне помочь, то пойдемте к вашему господину прямо сейчас. Вдруг он на самом деле сможет помочь?
«Потому что на другую помощь рассчитывать пока что не приходится», — добавила я мысленно.
Михаил продолжал пристально изучать мое лицо. Так пристально, что мне стало не по себе и захотелось прервать это занятие.
— Ну? — требовательно спросила я. — Или уже передумали помогать?
— Вы еще более смелая, чем мне показалось сначала, — негромко подытожил свои наблюдения Михаил. — Так спокойно решиться принять помощь Квасуровых!
В груди у меня опять екнуло. Боже, во что же я вляпалась на этот раз?
— Это столь сильный лыцарский род? — поинтересовалась я небрежно.
— Княжеский, — мягко поправил он.
— А у князей… Квасуровых не принято просить помощи? — не без дрожи в голосе выговорила я. — Они такие страшные? Но Михаил уже опять улыбался:
— При вашей смелости вам можно просить помощи у кого угодно. И у Квасуровых тоже.
Просить помощи — это пожалуйста. А вот получить… Два до сих пор встреченных мною в этом мире лыцара не слишком жаждали помочь бедной девушке. А один — так совсем не жаждал. Скорее наоборот. Если к ним добавится еще и могущественный князь Квасуров…
Но отступать было некуда.
— Почему же мы до сих пор стоим здесь? — пожала я плечами.
Хатка имела совсем уж затрапезный вид.
— А князья Квасуровы действительно так могущественны? — уточнила я.
— Не сомневайтесь, — заверил Михаил, распахивая передо мной низенькую, жалобно скрипнувшую калиточку.
— Угу, — покивала я головой, окидывая задумчивым взглядом дворик, заросший травкой, и узкую тропку, ведущую к серому, давно не крашенному крылечку.
Пригнув голову, чтоб не ушибиться о низкую притолоку, на ступеньки крыльца выскочил мой курносый шпион.
— А-а! Попалась рыбка в сети! — захохотал он.
После такого приветствия можно было б и перепугаться. Но я не позволила себе этого делать: мысли бородатого ухаря не демонстрировали ничего, кроме радости за дружка, охомутавшего такую девку.
— Никодим! — строго прикрикнул на него мой провожатый, и тот с дурашливым почтением вытянулся в струнку, освобождая мне дорогу.
Внутри хибарка выглядела чуть получше. Чисто побеленные саманные стены были увешаны яркими и, наверно, дорогими коврами. Однако даже толстый ворс не мог скрыть вопиюшую бугристость и неровность стен. Пол в горнице был земляной и тоже не слишком ровный. Зато лавки по двум сторонам сверкали свежей оструганностью, наполняли помещение веселым новогодним духом только что спиленной елки и даже кое-где еще плакали медовыми капельками смолы. Сверху они были застелены шкурами — коричневым мехом кверху. Уж не медвежьими ли?
— Прошу присесть, госпожа, — с легким церемонным поклоном проговорил Михаил.
— Я пришла говорить с вашим князем, — нетерпеливо ответила я. — Как мне с ним увидеться? Никодим позади ахнул.
— Но я и есть, — сказал Михаил, смущенно усмехаясь, — князь Квасуров.
Удивление моей неосведомленностью, громыхавшее в голове Никодима, не оставляло сомнений в правдивости заявления смешливого нахала.
Я сжала зубы и крепко сцепила опустившиеся руки.
— Так… Ну и чем же вы, князь Квасуров, можете мне помочь?
— На такой вопрос трудно ответить сразу, — с некоторой запинкой произнес новоявленный князь. Я нетерпеливо дернулась
— Не потому, что я отказываюсь от своих слов, — поспешно заверил Михаил. — Только… Я слишком мало знаю о вас, госпожа. Может, вы все-таки окажете милость, присядете. Заодно и расскажете.
Я села.
Надо же, попалась, как дура! Из огня да в полымя. Если простой лыцар Георг (да еще находящийся, как оказалось, в опале) мог меня спокойно и безнаказанно убить, то уж князю вообще закон не писан… Удастся ли выйти живой из этой хатки, притулившейся на самом краю Сурожа? И если удастся, то в каком виде? Князь мне уже недвусмысленно намекал на свои плотские желания. А здесь, в глухомани, им самое место осуществиться..
Михаил присел рядом.
— Уверен, что ваше дело не простое. Такая смелая и решительная госпожа простые дела разрешает сама, без посторонней помощи.
Я хрустнула костяшками излишне сильно сжатых пальцев. Посмотрела, как они побелели, и решила, что выбрала совершенно неверный путь поведения. Где мои хваленые способности? Мысли князя, ладно, я читать не могу. Видимо, потому, что он князь. Его княжеская гривна из-под шейного платка не видна, но уж, наверное, она не меньше моей, Зато его холопы вполне открыты для просмотра.
Я зажмурилась и попыталась осмотреться.
Челядь была немногочисленной. Насчитала я девять человек.
Двое явно женского пола. Кухарки: мысли заняты приготовлением обеда.
Один занят чисткой лошадей (где это? я не заметила конюшни во дворе). Рядом с ним еще двое — поглощены азартной игрой, сильнейшее волнение связано с маленькими деревянными игральными кубиками. Кубики поочередно выбрасывались то одним, то другим на широкую доску лавки, где эта парочка устроилась, катились, останавливались… Всплыло малознакомое слово «зернь» и более привычное — «очко».
Еще трое находились в каком-то простом помещении без ковров на стенах. Из них двое просто спали на лавках, укрывшись с головой (от мух) своими плащами. Третий, тоже, наверно, полусонный, бессмысленно таращился вокруг, задерживаясь взглядом только на мечах, луках, палицах, утыканных железными гвоздями, и на прочей военной амуниции, размещенной в комнате. Его-то глазами я и
