«Навья истома! Навья истома!» — удивленно-сочувственно разнеслись его слова во всех головах.
— Что у Николы? — высунула голову из кареты Лизавета, которой, видимо, удалось справиться с юбками.
— Навья истома, — нехотя буркнул ей Никодим.
— Что? — Лизавета побледнела и зажала открывшийся рот кулачком.
А потом выскочила и забегала вокруг меня, яростно выкрикивая:
— Это не так! Не может такого быть! Не может!
— Это болезнь? — запаниковала я. — Она заразная?
— Давайте сделаем так, — предложил Михаил. — Чтобы не останавливаться и время не терять, я пока посажу править вашей каретой своего человека. — Он обернулся и приказал: — Ролка, привязывай Черномора к запасным лошадкам, а сам садись вместо кучера княгини. А вашего кучера, госпожа, мы пока пересадим к вам, в карету. Пусть его ваша служанка придерживает, чтоб он не сваливался с сиденья. А как придет в себя — побеседуйте с ним, поговорите.
— О чем? — Я недоуменно смотрела на Михаила.
— О чем угодно. Не имеет значения. Когда у нас будет остановка на обед, мы с вами обсудим кое-что. Не переживайте, вам навья истома не грозит!
Князь ободряюще улыбнулся, но он сейчас был единственным, кто испытывал ко мне добрые чувства. По крайней мере, в его доброе ко мне отношение хотелось верить. Про остальных я знала наверняка. Самое безобидное из названий, которые они давали мне мысленно, было «злая госпожа». Вслух не было произнесено ни слова, но люди, стоило мне посмотреть на них, отводили глаза, не в силах скрыть неприязни.
В полном замешательстве я смотрела, как тяжелого, обмякшего Николу впихивают в карету, а когда мы тронулись в путь, первым делом спросила Лизавету, изо всех сил удерживающую грузное тело кучера от падения на пол:
— Что такое «навья истома»?
— Это… — Она пыхтела, перехватывая Николу то за ворот, то за грудки, — Это вранье все… И неправда… Не может такого быть!..
— То, что «не может», — это я поняла.
Я принялась помогать Лизавете — когда Никола клонился вперед, упиралась ладонями ему в грудь. Пока нам удавалось совладать с его бесчувственной тяжестью.
— А если «может»? Тогда это что?
Лизавета отвела глаза, чем сразу напомнила кравенцовиев.
— Это, — с немалым трудом выдавила она, — когда господин своих слуг не любит… Но это не про вас! — тут же вскинулась Лизавета. — Вы любите! Вы добрая, вы хорошая!
— Подожди, — попросила я. — Толком объясни. Не любит— и что? Голодом морит? Плетьми забивает?
— Плетьми? Ну это иногда и полезно! — уверенно ответила Лизавета, снова обхватывая сползающее тело Николы. — От этого навьей истомы случиться не может!
— А от чего может?
— Так я ж говорю: когда господин не любит.
Я чуть зубами не заскрипела от бестолковости своей служанки.
Нашу содержательную беседу прервало шевеление Николы. Он мутно повел глазами, вяло пробормотал:
— Госпожа княгиня…
И опять начал проваливаться в беспамятство.
— Э-эй! — Я ухватила его за волосатую щеку, принялась щипать и выкручивать. — Не спать, хватит, приходи в себя.
— Слышишь, что госпожа говорит? — грозно спросила Лизавета, наклоняясь прямо к его уху. — Княгиня приказывает не спать!
— Я не сплю… — невразумительно буркнул Никола и даже попытался удобнее устроиться на сиденье. — Передай госпоже… Голова его вновь безвольно упала, а тело обмякло.
— Ну скажите же вы, госпожа! — чуть не плача взмолилась Лизавета.
— Никола! — грозно сказала я. — Княгиня с тобой говорит. Ну-ка, быстро проснись!
— Да, княгиня, — вновь открыл глаза тот. — Слушаюсь, княгиня.
Вспомнив совет Михаила поговорить с кучером, я спросила первое, что пришло в голову:
— Ты где живешь, Никола?
— Отвечай княгине! — прикрикнула Лизавета.
Я укоризненно глянула на нее, и она смущенно зарделась.
— Живу? Там… — Никола неопределенно махнул рукой, — От конюшни сбоку домик такой… Хороший. Теплый зимой. Три окошка…
Он опять начал уплывать.
Но я строго спросила:
— Семья у тебя есть?
— Как же, госпожа, — вновь ожил Никола, — Без семьи человеку нельзя…
— Детишки есть? Сколько?
— Шестеро, — уже бодрее ответил Никола. Я заметила, что он оживал при моих вопросах, поэтому стала спрашивать чаще:
— Мальчики, девочки?
— Дык это… Нет… — озаботился Никола, не зная, как ответить княгине. — Не мальчики, не девочки — взрослые они уже. У самих дети.
— Ладно, можешь не отвечать, — разрешила я. — А при князе, моем отце, ты был уже кучером?
— А как же, княгинюшка! — приосанился Никола. — Ваш батюшка много ездил, меня часто сажали править. Не так, конечно, часто, как Петрушу — старого Князева кучера…
— А на какой карете князь любил ездить?
— На карете? Батюшки! — вдруг хлопнул Никола себя по лбу. — Где это я? Никак в вашей, княгинюшка, карете? Батюшки светы, да что ж это я?.. Что ж это делается?.. Кто ж лошадьми-то правит?
— Князь Михаил посадил к нам своего человека, — успокоила я кучера, — Ролка, кажется, зовут.
— А я? — не унимался Никола. — Я-то как к вам, госпожа, в карету залез?
— Ты устал, плохо тебе стало, вот тебя и пересадили сюда, отдохнуть, — начала объяснять я
Но Лизавета сказала, презрительно поджав губы:
— Навья истома с тобой приключилась! — И, отвернувшись, глухо пробормотала: — Позорник!
— Истома? Со мной? — не поверил Никола.
— С тобой, с тобой! — зло бросила Лизавета не оборачиваясь.
Рот Николы приоткрылся, на лбу выступили бисеринки пота. Вдруг его тело поехало вниз, я испугалась, что он снова теряет сознание, но оказалось, что это Никола пытается в узком пространстве между скамеечками встать на колени.
— Нет мне прощения, княгиня, — хриплым, надтреснутым голосом произнес он. — Опозорил, как есть опозорил… Виноват, княгинюшка. На мне вся вина, мне и искупать… Какую смерть выберете, ту и исполню! — И он лбом припал к сиденью.
Наверное, потому, что до пола лбом в тесноте кареты дотянуться было просто невозможно.
— Смерть? О чем он говорит, Лизавета?
— Он правильно говорит, — твердо сказала Лизавета и наконец повернулась к нам, глянула вниз, на коленопреклоненного Николу. — Выберите ему смерть, пусть позор с себя снимет!
— Это ему обязательно — убивать себя? — ошеломленно уточнила я.
— Обязательно, — просто сказала Лизавета. — Иначе ему же хуже будет. Изведется весь, что такой позор на княгинюш… — она запнулась, побледнела, но быстро исправилась, — что такой позор на себя навлек! Лучше пусть сразу умрет, чтоб не мучиться.
