детей наших, как забивают коров…», «…они и скотину нашу крадут, и детушек, и жен наших…», «…и где пролита кровь наша — там и земля наша, и нечистая сила это знает, а не знает, так узнает от мечей наших!..»
— Война, значит, разразилась!
«…и шли мы на восток к морю и разили врагов. И на юг до моря, и на запад до моря, и на север до долины со многими злачными травами…», «…и Бог вел нас, и до края земель дошли мы, где только лед и стужа…», «…охватили мы сталью земли во все стороны света, легла земля покорно, и разлилось во христианских воинах благоволение…» — Что, всех перебили? Прямо тебе фронтир, освоение Америки белыми поселенцами…
— Ну, нечисть, конечно, старались извести на корню, а вот антов — меньше. Мне так думается…
«…сказал великий пастырь Симеон, что то — промысел Божий, даровавший нам гривны, и понесли мы веру язычникам…», «…увещевали людишек звероподобных, крестили их в веру истинную…», «… приняли веру нашу и стали безропотны, как скоты бессловесные…», «…за добро добром ответили, научились за плугом идти, переняли многое и служили честно, без воровства и измены…», «…даже собака, и та огрызается, эти же только землю у ног целуют…» — Понятно. Нечисть свергли, над актами сели, заставили работать на себя. Потом все вполне представимо — надо полагать, новые господа между собой передрались?
У Каллистрата начали прокручиваться в мозгу сведения о дальнейшем развитии событий, о яростных битвах между пришельцами-победителями. Я попросила его остановиться:
— Это уже не интересно. И совершенно предсказуемо. Выходцы из нашего мира разгромили внешних врагов в лице аборигенской нечисти, свели ее численность к единицам разрозненных пугливых особей, а рост — к метру без кепки. А потом— естественно, принялись колошматить уже друг друга. Междоусобицы, передел собственности, брат на брата… Смутные времена — они везде одинаковы. Главное, что в результате этого устаканилась централизованная государственная структура с царом во главе и княжеско- лыцаровой прослойкой чуть ниже. То есть нынешнее устройство. Его я уже худо-бедно знаю. Меня интересовал самый начальный период. Уважаемый Каллистрат, вы помогли мне разобраться, спасибо. Теперь я склонна согласиться с князем Михаилом. Он положительно оценивал цивилизаторскую функцию господ. Как биологиче-ско-социальной прослойки. Но проясните мне вопрос с гривнами. Что-то в ваших летописях насчет них мелькало, но я толком не разобралась. Насчет дарования их. Кто такой добрый нашелся, что даровал нашим с вами предкам гривны?
— А, это надо вспоминать «Житие святого Симеона»! Хоть и мирской был человек, основатель княжеского рода Болови-ных… Кстати, тоже теперь исчезнувшего, — после некоторой запинки отметил Каллистрат. — Но святым пастырем был наречен. И именно за то, что первый гривну надел. И объявил, что она вовсе не языческий хлам, как до него считалось, а промысел Божий, ведущий нас…
— Значит, гривны были найдены здесь?
«…находили их среди порушенных городищ и даже брали себе. Иные и подпоясывались ими, но Всевышний надоумил Симеона подставить шею под карающую десницу Его, и Господь не покарал, а обласкал и дал власть пастырскую над актами…» — Стоп, стоп, — прервала я плавные воспоминания Каллистрата о «Житии…». — Ну-ка подробнее: что за порушенные городища? Нечисть была так высоко развита до ниспровержения ее и истребления почти поголовного, что строила города?
— Нечисть строила? — усмехнулся Каллистрат моей наивности. — Это так же невозможно, как… Ну, как мне сейчас взлететь под небеса!
— Вам — под небеса? Это как раз легко, — небрежно отмахнулась я. — Даже с вашим уровнем техники вы можете это себе позволить. Достаточно взять полотно побольше, да сделать из него огромный мешок, да повесить тот мешок над огнем — горловиной вниз, чтоб он набрался горячего воздуха, — и лети!
— Лети? — зачарованно повторил Каллистрат.
— А почему нет? Искры из костра вверх летят в горячем воздухе? Вот и вы можете! Привешиваете корзину под мешком — и воздушный шар готов. Лети куда хочешь. Пока воздух внутри не остынет.
— Думаете, и вправду так можно? — нерешительно проговорил он. Глаза Каллистрата затуманились. Будущее воздухоплавание вставало перед его мысленным взором.
— Не думаю, а точно знаю! — заверила я. Но вернемся к нашим баранам. То есть к нечисти. Вы так уверены в ее архитектурной бездарности? Но ведь раньше, когда представители этого рода-племени были высокими и красивыми…
Каллистрат отвлекся от своих приятных мыслей и с укором взглянул на меня: — Что вы, княгиня! Какие бы высокие и красивые виды нечисти ни водились в стародавние времена, но строить нечисть никогда не строила! Потому она и нечисть. Попользоваться чужим — это пожалуйста. Почему волхвы так с нечистью носятся и втихаря поклоняются ей? Потому что нечисть, как щепка в волнах: стихиям не противится, домов не строит, лесов не рубит, полей не пашет, что упадет, тем и питается, что лежит, в то и одевается. Со всем Божьим миром заодно. Кроме людей. У-у, вот кого она ненавидит лютой ненавистью — людей! А все почему? Волхвы, если допечешь их, объясняют: люди, мол, отгораживаются от мира, который суть проявление божественных Высших сил: дома строят, одежду надевают, огороды и поля заводят там, где положено быть лесу и полю. И так люди идут наперекор божественным силам и устремлениям! То есть против древних богов-основателей идут, мир родивших.
— А нечисть, значит, не идет? — задумчиво прокомментировала я. — Нечисть, получается, живет в полной гармонии с природой… И заодно людей к этому желает приохотить. Моих лесных антов почти уже приохотила. Чуть не до смерти, — Во-во, — подхватил Каллистрат. — Ваши лесные анты — это как раз то, что нечисти надо! Когда люди от животных перестанут отличаться, только тогда она и успокоится! А вы говорите — города строить!..
— Так кто ж тогда их строил? Не анты же?
— А почему не анты? Может, и они. Пока не были под нечистью…
— Как так? Нечисть, что, тоже не здешняя? Пришла откуда-то, антов под себя подмяла?.. Вспомните, дорогой Каллистрат, и мне покажите: почему вы так думаете?
— А кто его знает, почему я так думаю? — сам засомневался он.
Но его память уже услужливо подсовывала воспоминания о каких-то виденных им, ныне поросших бурьяном, рытвинах и буграх — правильной концентрической формы, с выступа-юшей тут и там из травы полуобвалившейся каменной кладкой, о находимых тут же битых глиняных черепках с затейливыми узорами…
— Может, потому так думаю, — пожевал губами Каллистрат, — что городища эти уж очень похожи на наши теперешние города? Если, конечно, наши города развалить, землицей присыпать да сверху траве дать разрастись…
— Вы к тому же и археолог, дорогой Каллистрат! — восхитилась я. — Ваши таланты ну просто энциклопедически разнообразны!
— Если это не насмешка, дорогая княгиня, то спасибо, — серьезно произнес он.
— Итак, что у нас получается? — возбужденно заерзала я на сиденье. — Жили-были в этом мире анты. Потом им на голову свалилась нечисть. Подмяла, поработила, увела из городов, уничтожила их цивилизацию. А потом пришли вы — вернее, наши с вами предки. Вырвали антов из лап нечисти, принесли им на блюдечке с голубой каемочкой новую цивилизацию, которая сформировалась к тому моменту в моем мире…
— А может, было и не так… — заметил Каллистрат, флегматично наблюдая за моим воодушевлением.
— Вот оно что? — упавшим голосом переспросила я, чувствуя всю грусть его мыслей. — Нечисть была здесь издавна? Но анты, как первая волна переселенцев из моего мира, придя сюда несколько тысяч лет назад, сначала нечисти успешно противостояли. Города строили, поля пахали. И только через столетия, тысячелетия благополучно деградировали. И тогда уж подпади под патронаж нечисти?.. Такова ваша версия? Так вы думаете?
— Это вы так сами сказали, — чуть дрогнул уголками губ Каллистрат, обозначая на своем лице улыбку. — Куда мне? Я таких мудреных слов и не слыхивал никогда!
— Хватит ерничать! — строго сказала я — Боитесь, что и всех нас через тысячу лет ждет судьба антов?
