– Мне сразу показалось, что вряд ли я хорошо с тобой сойдусь, не тот ты тип. Так я и сказал Бет, когда милая девочка позвонила мне сегодня утром.
– Еще один пример твоей беспардонности, Гилфорд.
– И все-таки, Кардиган, если ты, старик, и вправду ищешь пропавшего ребенка и нуждаешься в информации – обязательно позвони.
Лениво улыбнувшись, он вышел из номера.
К месту назначенной встречи они ехали по Елисейским полям; частично бульвар был проекцией, но все- таки на нем сохранилось и кое-что настоящее.
– Мишеля Шассерио, – говорила спасенная Гомесом клиентка, – я знаю довольно плохо. Конечно, он работал вместе с моим мужем в Международном агентстве по контролю за наркотиками, но все равно сегодня утром я очень удивилась его звонку.
– А вы встречались с ним раньше?
– Да, раз или два.
– Так что вас нельзя считать большим знатоком его характера? А вдруг он жульничает, возможно – даже устраивает вам еще одну встречу с бандитами?
– Да, это вполне возможно. Потому-то я и захотела, чтобы вы поехали со мной, – ответила мадам Бушон. – Теперь направо, мистер Гомес, и по авеню Фридленд.
– Давайте вспомним, что он вам сказал по фону.
Гомес повернул в указанную сторону.
– Шассерио казался вполне искренним – искренним и очень взволнованным. Он ведь совсем молодой, не старше двадцати пяти лет, и, как мне кажется, очень застенчивый, – сказала вдова. – Со времени смерти Жозефа он ни разу не появлялся на работе, сказался больным. А сегодня заявил мне, что оставался дома, чтобы разобраться в своих чувствах.
– Si! В его возрасте я тоже только этим и занимался.
– Говорит, что знает нечто важное, связанное со смертью моего мужа. И что твердо решил все мне рассказать.
– А по фону он не сообщил вам ничего конкретного?
– Нет, он говорил крайне туманно и неопределенно. Настаивал на том, чтобы рассказать подробности при личной встрече.
– По-видимому, его слова звучали очень убедительно.
– Да. А теперь сверните вон в тот ближайший переулок и остановитесь.
Так Гомес и сделал.
Квартира агента МАКН располагалась на третьем этаже узкого кирпичного здания.
– Какую музыку желали бы вы послушать, мадам и мсье? – спросил лифт.
– Ограничимся тишиной.
– Как пожелаете, – ответил динамик, вмонтированный в темный неодеревянный потолок медленно поднимающейся кабинки.
Увидев, что дверь квартиры Шассерио чуть приоткрыта, Гомес схватил Мадлен за руку.
– Подождите здесь.
Вынув парализатор, он прижался спиной к пластиковой стене, рядом с дверью, и вслушался. Однако из квартиры не доносилось ни звука – кроме обычного гудения и жужжания.
Кивнув, он резко распахнул дверь.
Не произошло ровно ничего.
Досчитав до тридцати (по-испански), он рискнул заглянуть в безмолвную квартиру.
В маленькой гостиной не было никого. На пластиковой скамеечке стоял полуоткрытый чемодан, из которого торчали скомканные рубашки.
Выдохнув, Гомес осторожно пересек порог. Квартира состояла из маленькой гостиной, маленькой спальни, маленькой ванной и совсем уже микроскопических размеров кухни.
Юного борца с наркотиками не оказалось ни в одном из этих помещений. Создавалось впечатление, что Шассерио собрал вещички и спешно отбыл в неизвестном направлении. Настолько спешно, что даже оставил почти уже собранный чемодан.
Гомес направился было к входной двери, чтобы поделиться с клиенткой плодами своих наблюдений, но вдруг застыл на месте. С лестничной площадки доносились голоса.
Изготовив парализатор, он бросился вперед.
– Я как раз объясняла миссис Бушон, что, хотя ты снова нарушил свое обещание и бросил меня – факт, который я могла бы принять близко к сердцу, не мешай этому мое высокое представление о собственной своей персоне, – я все-таки желала бы продолжить сотрудничество с тобой.
Взгляд, которым одарила Гомеса Натали Дент, трудно было назвать дружелюбным.
– Кстати, уже самый тот факт, что я нахожусь здесь, даже человеку с такими куриными мозгами, как у тебя, если судить по некоторым из твоих поступков, должен показать, что мои источники информации ничем не хуже твоих. Если не лучше.
