своей груди, добавляя фразе явной двусмысленности.
Коротков равнодушно посмотрел на вываленное перед ним богатство и отвел взгляд в строну, не испытав не малейшего удовольствия от шоу. Официантка хмыкнула и отошла к барной стойке, а следователь стал следить за происходящим на экране.
Глава 13
— Ну, рассказывай, Олег, кто, что, откуда и зачем, — нехорошо улыбнулся Станислав Грэсович. — Будем знакомиться.
Арт без запинки пересказал биографию Ильина, практически слово в слово повторив то, что он говорил полковнику в поселении. Но один козырь у него оставался в запасе. Он его не вытащил в комнате Юрия Юрьевича, совершенно правильно посчитав, что еще рано. И теперь приберегал на крайний случай.
Дослушав, Грэсович, как стал про себя называть старшего оперуполномоченного СБГ Арт, снова улыбнулся своими тонкими бледно-розовыми губами и сделал легкий кивок специалисту по особым методам дознания, который все это время тихо сидел в уголке, не издавая не единого звука и лишь буравя Крылова маленькими колючими глазками.
Специалист бесшумно поднялся и подошел к Арту. В руках у него блеснуло лезвие, которое через долю секунды стремительно пронеслось перед лицом жертвы, оставив после себя нестерпимое жжение на скуле. Арт тихо вскрикнул, почувствовав, как кровь стекает по щеке, обильно капая на пол.
— Снова рассказывай, Олег, кто, что, откуда и зачем, — немного грустным голосом сказал Грэсович. — А Михаил тебе слегка поможет.
Михаил, как оказывается звали штатного садиста, снова лишь взмахнул рукой, после чего Арт согнулся напополам, не в силах сделать вдох. Он стал жадно ловить воздух ртом, но протолкнуть его в легкие у него никак не получалось. Выпучив глаза, Арт упал на колени и задергался на полу, размахивая руками, пытаясь расстегнуть ватник. Все было тщетно.
Когда Арту показалось, что мир меркнет перед его глазами, а мысли ускользают, не задерживаясь в голове, он вдруг сделал такой глубокий вдох, что легкие обожгло, словно огнем. Михаил всего лишь снова надавил на какую-то одному ему ведомую точку на теле своей жертвы.
— Если будешь врать, Михаил в следующий раз ко второй части представления переходить не будет, — добродушно сообщил Грэсович. — Садись, садись на стул, Олег, и рассказывай. Нам с Михаилом очень интересно послушать.
Арт принялся пересказывать все тоже самое по второму разу, чувствуя, что присутствующие не верят ни единому его слову. Или делают вид, что не верят. Закончив рассказ, он уперся взглядом в пол, ожидая дальнейших действий спецслужбистов.
Неожиданно Грэсович поднялся со своего места и со всей силы ударил Арту ногой в грудь. Крылов пролетел метра два и приземлился у противоположной стены кабинета, больно ударившись спиной и головой. Перед глазами снова потемнело.
— Говори, сука! — заорал страшным голосом Грэсович. — Если ты мне через три минуты не расскажешь, кто ты и как попал в поселение, я тебе такую смерть организую, что ты будешь умолять меня побыстрее прикончить тебя! Ты понял, а!? Понял!?
— Понял, понял… — прошептал Арт, пытаясь прийти в себя. — Я все сказал. Ну, почти все…
— Так, молодец! — возликовал Грэсович. — Вот это уже лучше! Давай-ка рассказывай!
Арт понял, что пришло время вынимать козырь. Они с дядей Славой придумали это чуть ли не накануне вечером перед приездом «ядерщиков». Идея пришла в голову Арту, а старик ее горячо поддержал, но посоветовал приберечь на самый крайний случай, когда другого выхода уже совсем не будет. Сейчас Арт посчитал, что этот крайний случай настал. Он собрался с силами и сказал:
— Я художник.
— Чего? — Грэсович вытаращился на него, а улыбка, наконец, сползла с его лица. — Чего ты несешь, тварь? Кто ты?
— Художник, — повторил Арт, постаравшись придать своему голосу как можно больше уверенности и жесткости. — Я сбежал из Сопротивления, чтобы служить нашему Вождю. И не только служить, но и показать, что я умею. Вот почему я здесь. Я понимаю, что это звучит дико, что художник — это гений. И что у нас остался только один художник — наш великий Вождь. Но я тоже умею…
Договорить Арт не сумел. Тяжелый кулак Грэсович врезался в его лицо. Взвыв от резкой боли, Крылов схватился обеими руками за лицо, пытаясь сообразить, цел ли у него нос. Эсбэгэшник, тем временем, обошел вокруг него, словно обдумывая, куда бы нанести следующий удар. Арт не стал этого дожидаться, решив гнуть свою линию до конца. И будь, что будет.
— Если не верите, то принесите карандаш и бумагу. Я докажу.
— Докажешь? Ты хоть понимаешь, что ты сейчас наделал? Ты же приговор себе подписал. Ты на святое посягнул! Ты! Да ты!.. — Грэсович заводился все больше и больше. Арт читал где-то, что именно так делали и следователи в тридцатые, накручивая себя до полувменяемого состояния, в котором уже сами порой не ведали, что творили. — Докажет он! А!? Нет, Миха, ты слышал!? Нет, ты слышал!?
Миха издал утробный звук, который, видимо, был у него вместо смеха и начал разминать руки, щелкая костяшками пальцев. В этот момент дверь комнаты распахнулась и на пороге показалась фигура военного, застывшая в нерешительности.
— Эээ… Я не вовремя…Ладно, позже тогда.
Он уже собирался выйти, как Грэсович его остановил, зло спросив, что тому было нужно.
— Так ты ж просил зайти напомнить перед летучкой, — извиняющимся тоном сказал вошедший. — Вот я и зашел…
— Черт, точно, летучка. — Грэсович нахмурил лоб и недовольно посмотрел на Арта. — С тобой, выродок лесной, я позже закончу.
Тут же позади Арта нарисовался Михаил, который потянул к нему свои коварные руки. Почувствовать Арт ничего не успел — просто провалился в черноту и моментально отключился, а когда открыл глаза снова, то обнаружил себя в грязной вонючей камере, лежащим на обледеневшем полу.
Он попытался встать, но телогрейка примерзла к полу и никак не хотела отдираться. Пришлось ее снять. Только после нескольких мощных рывков она все же отделилась от пола, оставив на нем следы своего пребывания в виде примерзших намертво клочков серой материи и почерневшей ваты.
Оглядевшись, Арт окончательно убедился, что находится в камере в гордом одиночестве. Сразу это было не понятно, так как окон в помещении не было, а свет проникал через небольшую щель под самым потолком. И только теперь, когда его глаза привыкли к темноте, он смог оценить свое положение во всей его полноте.
Мало того, что вокруг было темно, хоть глаз выколи, так еще и стояла гробовая тишина. Становилось холодно. Причем не просто холодно, а очень холодно. Арт даже представить сколько времени он пролежал вот так на ледяном полу…
Время тянулось бесконечно долго — поймать его, систематизировать было невозможно. Арту казалось, что оно вообще остановилось. Иногда он поднимался с пола, на котором сидел, чтобы поделать упражнения и хоть немного согреться. Пленник расхаживал взад вперед по узкой камере, размахивая руками. Останавливался, чтобы сделать приседания. На некоторое время эта мера помогала, и становилось чуть теплее, но незаметно холод вновь овладевал телом, а что еще хуже — сознанием.
Через какое-то время Арт начал впадать в забытье. Глаза закрывались сами собой, усыпляя бдительность. Но спать было никак нельзя. Сон был верной смертью. А потому Крылов снова вставал на ноги и через не могу заставлял себя делать физическую зарядку.
Когда дверь, наконец, со скрипом отворилась, Арт уже не рассчитывал остаться в живых. От холода не спасало ничего, а организм находился на грани полного впадения в состояние анабиоза, неминуемо ведущего к гибели. Но дверь, все же, открылась…
— Вон, валяется, — услышал Арт со стороны двери. — Не сдох еще?
