– Наши люди из Лондона сообщают другое.
– Все сообщения британских властей говорят о том, что в Белфасте нет серьезных проблем.
– Это не значит, что полувоенные группы не занимаются наркотиками. Выгоднее, чем грабить банки, прибыль больше и оборот быстрее. И никакой стрельбы.
– Они тоже взрывы устраивают, – тихо сказал Ронейн Маршаллу.
– То есть? – спросил Спендер.
Ронейн рассказал об их работе в Мехико. Эти сведения были уже заложены в компьютер, однако там отсутствовало двукратное упоминание о взрывах. Незначительная деталь, но разведывательный отдел сразу же за нее ухватился. Спендер отправил человека из группы заложить только что полученную информацию и подготовить справку о террористической активности в Ирландии.
– Что-нибудь еще? – спросил Маршалл.
– По словам задержанного, у одного из присутствующих на встрече был странный акцент. По-английски говорил чисто, но как иностранец.
– Его протестировали?
– Конечно. – Проверка проводилась просто: мексиканцу продемонстрировали запись речи людей, говорящих на разных диалектах, и он опознал один из них. – Оказалось, никакой это не иностранец. Он выделил англичанина.
– Англичанина?
– Его речь звучала очень похоже. Не совсем так, но близко. Тогда мы прогнали несколько английских диалектов, включая шотландский. Самым близким оказался североанглийский – ливерпульский. Это все, что мы смогли выяснить. Наверное, вы хотите видеть этого парня, Кортеса?
Маршалл кивнул.
– Он мелкая сошка. Зато из Пьедрас-Неграса. Мы много раз его допрашивали – ни разу не сбился, ничего подозрительного, сомневаюсь, чтобы он снова и снова мог безошибочно повторять придуманную историю.
– Конечно, если он нарочно не был дезинформирован.
– Не думаю. Им ведь не известно, что он попал к нам. Да и сам он чуть не умер от избыточной дозы.
– Но не умер же!
– Какой ты все-таки подозрительный.
– С такими, как вы, поработаешь – станешь подозрительным.
Спендер добродушно хмыкнул:
– Гляди, Маршалл, нарвешься как-нибудь, неуправляемая ракета... Но как бы то ни было, мне кажется, наш Кортес чист. Я видел записи в больничном журнале. Нарочно довести себя до такого состояния и при этом остаться в живых невозможно.
Через двадцать минут Маршалл и Ронейн вошли в маленькую больничную палату, где содержали Кортеса. Испуганный мексиканец рад был рассказать свою историю еще раз. В ней уже ничего не было нового, но выслушали, не перебивая.
– Значит, один из них иностранец, англичанин?
– Si[10]. Он хорошо говорил по-английски. Я и не знал, что они так чисто говорят, прямо как янки.
Маршалл не стал объяснять, что этот язык пришел из Англии. Как и большинство необразованных людей, Кортес был уверен, что английский возник в Америке.
– Тебе не кажется, что он говорил вот так, как я сейчас говорю с тобой. Значит, ты его не видел, а он стоял вместе с остальными, и все они говорили одновременно, – сказал он мексиканцу на странном диалекте.
– Si. Именно так. – Мексиканец явно с трудом понимал его.
– Этот иностранец говорил так, как я сейчас. Ты уверен?
– Si. Точно так, как вы.
– И что же он сказал остальным на этом странном языке?
– Что все готово к прибытию груза.
Проведя с ним еще час, они вернулись в кабинет. Больше ничего нового выяснить не удалось, а все, что мог сообщить об ирландских полувоенных формированиях компьютер, Маршаллу уже было известно. Офицеры разведки решили связаться с Лондонским отделением УБН и выяснить, где именно в Ирландии останавливалась футбольная команда. Попрощавшись, Ронейн и Маршалл вскоре уже возвращались в Вэстин.
– На каком это диалекте ты говорил с мексиканцем? – спросил Ронейн, как только они покинули Форт- Блисс.
– На североирландском.
– Как ты догадался?
– Он упомянул Ливерпуль, там много выходцев из Ирландии, и я решил попробовать.
– Я сообщу об этом в Вашингтон.
