Собрание

Растягивал,
И множество как бы матрешек
Почти прозрачных
Град вместил.

3 (ветреный солнечный день на Фонтанке)

Землетрясенье поколений
Мне замечать и видеть лень,
Когда уносит пароходы
В каленье солнечное день.

И Солнце ветром тож уносит,
Но в воду сыплется, звеня.
Сквозь какие века
Опьяняешь меня,
Вся ломаясь, виляя, река.

С мармеладной слоистой густою
Волной
С золотой сединой…
О русалка, аорта, Фонтанка!
Только больше аорта,
Кормящая сердце водой,
И скотом своих волн в перебранке

Теченье года

Говорят: «перезимуешь!»
Никогда не говорят
(Как вдруг лето встанет рядом):
«Как бы перелетовать».
Как промаяться бы лето,
Лето лютое избыть,
Жизни скользкими зубами
Нить никак не прокусить
Пролететь бы через лето,
Лето лютое избыть.

Под тучами

День волооких туч,
Набитых синим пухом,
Промчался, будто луч,
Ворча громами глухо.
Стремительные, синие,
К цветам припадая в полях —
Как бархатные акулы
С большими глазами в боках.
Я, глядя в них с травы, была
Жемчужиной, на дне лежащей,
Из-под воздушного стекла
Сияньем жалобно кричащей.

Чайка — казачья лодка и птица

Александру Миронову

Ходит чайка вверх по горю —
Ветер гонит — не кружа,
И, дошедши до границы,
Замирает — вся дрожа.
Ходит чайка вниз по горю,
До водоворота сердца.
Там и тонет, превращая
Белый парус в белый мак.
Хоть и тонет, но всплывает
И бежит опять к границе,
Чтобы там, кружась и тая,
Взрезать воздух визгом птицы.

Вечерняя песнь трамвая на трех рельсах