Собрание

Одинокий смотрел вверх,
Некоторые из них неподвижно прикованы
К солнцу и звездам,
А нижний
Смотрит на тебя и сейчас.
Где бы ты…
Как бы далеко…
Ты придешь,
Прилетишь со свечой,
И все глазницы
Живым запылают огнем.
Но прежде
Прошепчу тебе имя
Вырезанное на языке,
На кольце,
Которое страшно забыть.

1993

Сон как вид смерти

Я сплю, а череп мой во мне
Вдруг распадается на части —
Уходят зубы в облака
Чредою умерших монашек.
А челюсть, петли расшатав,
Летит туда, где Орион
И поражает филистимлян
Там ею яростный Самсон.

Я сплю, а смерть моя во мне
Настраивает свой оркестр —
Прыжки ее легки,
Вся распрямляется, как древо
Или как поле для посева,
И костию моей берцовой
Взмахнув играет в городки
И разбивает позвонки.

Но к утру с окраин мирозданья
Кости, нервы, жилы, сочлененья
Все слетаются опять ко мне. Сознанье
Просыпаясь удивится, что не тень я,
Собирая свои жалкие владенья,
Что еще на целый зимний день — я.

Просыпаюсь и молюсь — вернитесь, кости,
Вас еще не всех переломали,
Кровь, теки в меня с Луны, с Венеры,
Я хочу пролить тебя на землю,
Ведь еще меня не распинали.

1981

Спасение во сне от серых судей

Мне цыганка сказала: «Иди на Закат,
А потом поверни на Восток».
Прыгал дактилем снег. Я быстро пошла,
Завернув свою жизнь в платок.

А Солнце — уже ниже колен — скользило наискосок
И пало так низко, так низко — в корыто,
Что стоит, где дымится Черной речки исток
И во льду, чернее Коцита.

Да, это — Запад. О, как этот люк
К теням родным спуститься манит.
Сумрачный запах нарциссов (всё это сон),
Цыганка назад за полу меня тянет.

Цыганка, гадалка, подросток
Крошечный лет десяти,
Грозно она показала ногтём,
Что надо к Востоку идти.

Но я оглянулась всё же назад —
Там Филонов, там кладбище, там детсад,