– Я слушаю. – Голос, ее голос, словно током прошил Сашу.
Вернее, Саша не знал, как прошивает током, но думал, что именно так.
И он малодушно повесил трубку. Услышал голос и не смог справиться с чувствами. Тогда он просто повесил трубку.
«Боже мой! – подумал Саша. – Я звонил на сотовый, номер наверняка определился, а я так струсил». Саша нажал повтор вызова. Снова понеслись томительные мгновения длинных гудков.
– Алло, – все так же спокойно произнесла Инна.
– Доброе утро, – каким-то чужим, сдавленным голосом прошипел он и ужаснулся: семь часов вечера вряд ли можно считать «добрым утром». – Вернее, день, – исправился Саша, – вернее, вечер, а еще точнее, добрый вечер.
– Здравствуйте, – задумчиво проговорила Инна. – А кто это?
– А это Саша, – осмелел Саша. – Не уверен, помните вы меня? Мы с вами встречались на приеме у мэра… Мы тогда… еще… потом… короче, у мэра…
Саша окончательно смутился, смутился от ее голоса, смутился от собственной смелости и даже наглости.
– Я узнала вас. Вы еще были в туфлях с чудесными желтыми шнурками, а еще на вас был элегантный плащ, явно приобретенный на блошином рынке.
Сердце мужчины гулко забилось: «Она узнала меня! Она меня помнит». А еще Саша почувствовал, что женщина очень умна, если помнит его и его плащ.
– Вы по делу? – простой прозаический вопрос вернул Сашу с небес на землю.
– Собственно, в какой-то мере, а точнее…
– Вы знаете, по деловым вопросам я принимаю в рабочее время, – сухо прервала его Инна. – Адрес головного офиса агентства указан на визитной карточке.
Саша смешался на время, промолчал, не зная, как продолжить разговор. Телевизор эхом звучал в телефонной трубке, заглушая его, Сашины, собственные мысли.
– Алло-о-о… – Чувствовалось, что Инна потеряла терпение.
– Да-да, – откликнулся Саша.
– Вы куда-то пропали…
– Да нет, – грустным, убитым голосом продолжил Саша, – я здесь дома и никуда не пропал. А может, и пропал… Просто я хотел вам сказать, что я… я вам не совсем по делу… вам звоню я. А точнее, я совсем не по делу, а еще точнее, я хотел вас пригласить… очень хотел…
– Пригласить? Меня? – В голосе Инны слышалось неподдельное удивление. – Куда? Куда вы меня хотели пригласить?
То, что Сашу не отвергли сразу, что его слушают и даже интересуются, куда он хотел пригласить, вселило в него оптимизм. Оптимизм и смелость, а может быть, даже и дерзость.
– Мы могли бы сходить в ресторан, в кафе, которое вам нравится, – ровно и почти спокойно говорил Саша.
На том конце засмеялись.
– Что вы смеетесь? – спросил Саша.
– Так… просто… Не обращайте внимание. Саша, – обратилась к нему Инна, впервые назвав по имени.
– Да.
– Вы мне сказали, что вы дома…
– Да, – подтвердил Саша.
– А ваша жена? Она не против того, что вы собираетесь пригласить меня в ресторан?
– Ну что вы, – отшутился Саша. – У нас совершенно свободные отношения. Она у меня женщина современная и возражать не может. Не может по определению.
Напряженное минутное молчание, вызванное неожиданными супружескими отношениями, дало понять Саше, что Инна глубоко изумлена. Саша и рассчитывал именно на такой эффект, точнее, он надеялся, что так получится. Теперь он наслаждался моментом.
– Алло, Инночка, куда вы пропали?
– Я здесь… – растерянно ответила женщина. – Просто все это как-то неожиданно: и ваш звонок, и то, что у вас с женой… вот так все просто и свободно.
Какое-то время они проговорили о каких-то пустяках, а потом Инна сказала Саше. Сказала как-то просто и спокойно:
– Вы знаете, я не большая любительница ресторанов, поэтому приезжайте ко мне, пообщаемся.
«Пообщаемся, – мысленно повторил за Инной Саша. – Слово-то какое простое, а вместе с тем такое многообещающее».
Он тут же собрался и отправился в гости по записанному адресу.
Два месяца Саша провел возле Инны, отчетливо чувствуя, как замирает, останавливается его сердце, когда взгляд ее выразительных глаз касался его, Сашиных, глаз. А потом случилось. Случилось то, что обычно мужчина так ждет от предмета своей страсти, – Инна попросила его наточить ножи и вынести мусор из дому. Это было символом, знаком, что Саша входит в жизнь женщины, как входит нож в масло, как поршень входит в цилиндр, как мышка в норку. И Саша вошел… Он отчетливо понял это и твердо осознал, что он сделал это. А особенно остро он ощутил это, когда после случившегося курил на ее балконе, курил в одних трусах, семейных, широких трусах, колышимых ночным московским ветром.
А еще Саша понимал, точнее, он все правильно оценил. Он сразу все понял. Понял, что это не любовь, а безумная, всепоглощающая страсть. И самое главное, Саша понял и реально сознавал, что ответной страсти быть не может. Такая женщина, как Инна, всегда находилась в центре внимания, мужского внимания. Она была избалована этим вниманием, и на Сашу она могла смотреть, только как на очередную жертву своих зеленых глаз. Но ничего поделать Саша не мог. Не мог, да и не хотел ничего поделать с собой и со всем этим. Он махнул рукой на дом, работу, а может, и на всю жизнь свою. Махнул и бросился в омут страстей, точнее, страсти, так как даже надеяться на глубокое чувство Инны он не мог. Не мог и не позволял себе иметь, питать эту надежду.
Готовить она не умела. То есть хлеб она как-то еще могла нарезать, но больше ничего не умела. Сама же Инна питалась неизвестно где и неизвестно чем. Она была страшно забывчивая, совершенно неприспособленная к семейной жизни. Но этим она и была трогательно дорога Саше.
А потом началось. Началось вранье. Начались частые поломки новенькой Сашиной иномарки. Бензин самым непостижимым образом покидал Сашин автомобиль, и Саша вынужден был полночи руками толкать машину на ближайшую заправку. Началось глобальное нагромождение чудовищной лжи.
Отношения с Инной развивались по нарастающей. И чем дольше они длились, тем Саша отчетливее понимал, что война на два фронта – сложное, требующее больших материальных и временных затрат мероприятие. А то, что как-то Саша сообщил Инне, что у них с женой свободные отношения, было неправдой. Вернее, шуткой. Саша тогда пошутил. А еще его супруга Алла начала подозревать Сашу. Подозревать совершенно на пустом месте, точнее, совсем не обоснованно.
Тогда Саша пришел с работы поздно. Очень поздно, а может, даже и рано. В начале седьмого утра он тихо прокрался в спальню. Саша рассчитывал тихонечко улечься в кровать, чтобы не разбудить Аллу. Он на цыпочках дошел до кровати.
– Где ты был?! – Вопрос не спавшей всю ночь Аллы застал его врасплох.
Батон белого хлеба выпал из его ослабевших пальцев, выпал и с мягким шлепком опустился на паркет. Саша поспешно нагнулся и поднял батон.
– Вот, – несмело произнес он. – Хлеб купил. Ты просила…
– Да я просила, но просила к ужину. А сейчас время завтракать.
– У-у-у, – прогудел Саша, делая вид, что только сейчас узнал который час, – время-то как бежит.
– Где ты был, Саша? – Слезы слышны были в голосе супруги.
Саша испугался. А еще он был подавлен. Подавлен и растерян.
– Как где? – Саша тянул время, стараясь подумать мысли, чтобы в голову пришло какое-нибудь правдоподобное объяснение, объяснение тому, что он не ночевал дома. – Что ты имеешь в виду?
Но растерянный взгляд Саши выдавал его с головой.
