Потом они долго ехали на автобусе. Ехали до места, называемого Дальними Садами. Потом еще шли некоторое время по лесу. По замусоренному смешанному лесу.
– Вот тут, – остановился как вкопанный Боря.
Паша оглядел живописную поляну. Несколько мусорных куч в пределах видимости почему-то не смутили Бориса. Паша удивленно взирал на гору пустых бутылок и пузырьков от одеколонов, расположившуюся прямо на месте предполагаемой стоянки. За пустой посудой три поваленных дерева вокруг старого кострища образовывали удобное место для задуманного мероприятия.
– Эх! – с чувством выдохнул Боря. – Сколько тут попито!
Глаза Бори ностальгически уставились на кучу пустых бутылок. А Паша и Славик с уважением и даже с нескрываемым восхищением посмотрели на парня, твердо уверовав, что куча посуды – дело рук, а точнее, рта их нового приятеля. Славик еще раз оценивающе взглянул на могучую кучу и решил для себя, что ему есть куда стремиться и расти.
– Давайте распаковываться, – предложил он. – Пора уже приступать.
– Не гони лошадей! – ответил Боря, взявший на себя функции руководителя отряда. – Знаю я вас… Сейчас выпьете, а потом работать не будете.
– Работать?! – удивленно переспросил Славик.
– За дровами идти надо, – пояснил Боря. – Вначале костер разведем, шашлык замутим, а уж тогда и приступим.
Паша как заведенный бегал по лесу и собирал валежник. Часть командирских обязанностей взвалил на свои плечи Славик. Он повсюду следовал за Пашей и советовал:
– Ага, вот эту палку возьми. И вон ту… вон там за деревом… Так… а эту не бери.
– Почему? – не понимал такой избирательности Паша.
– Не бери, говорю! Видишь, сырая она.
Паша послушно следовал ценным указаниям. Он выбирал только те дрова, что проходили строгий контроль со стороны Славика. Паша замечал, что Славик слишком уж раскомандовался, но молчал. Молчал, потому что не хотел портить себе настроение. Ведь скоро он будет ездить на машине.
Как только «Москвич» починят, «слегка подшаманят», как выразился отец, так и вперед по необъятным просторам страны. Паша даже не хотел сейчас вспоминать, что сказал приведенный к машине дворовый костоправ. А сказал он, брезгливо ковыряя проржавевшее крыло «Москвича», что в «эту гниль надо хорошо вложить денег, только тогда она поедет». И мастер назвал сумму, сопоставимую с той, что родители уже выложили за машину бригадира.
А бригадир, так удачно избавившийся от старья, на радостях выставил бригаде три бутылки водки. Точнее, две, потому что одну выпил сам. А еще две бутылки бригадир лично вручил Ивану – вероятно, в целях компенсации. Бригадир был не совсем бессовестный человек и в глубине души чувствовал за собой великий грех и несправедливость в отношении к подчиненному. Поэтому он отвел Ивана в сторону и, стыдливо пряча глаза в землю, сказал: – Это, Ванюша, тебе. Выпей вот… Тебе сразу легче станет. Уж поверь мне. Ты уж… не особо там на меня. Машина хорошая, но… так уж получилось.
А тогда Паша собирал топливо для костра и думал. Думал о том, что вот он и взрослый совсем. Думал, что детство теперь кончилось и ушло навсегда. Паша вырос окончательно: у него есть водительское удостоверение, пиво он пьет, курил сегодня, сейчас еще и водки выпьет. Обо всем этом думал тогда Паша и приносил собранные дрова не менее придирчивому Боре.
Сам Боря взял на себя наиболее трудную задачу: сидя на поваленном дереве, сортировал принесенные Пашей дрова. А еще он ножом очищал от коры тонкие ветки – делал шампуры.
Когда костер наконец весело затрещал, Боря милостиво разрешил друзьям присесть рядом:
– Садитесь, мужики. Сейчас. Сейчас, только шашлык замутим, так и начнем.
Боря положил прямо на опавшую листву импровизированные шампуры и полез в сумку. На свет божий показалась трехлитровая стеклянная банка. Банка до половины была наполнена мясом, порезанным на куски. А потом Боря начал старательно нанизывать мясо на палочки. Готовый шашлык складывался на красно-грязную сумку с надписью «СССР». Работа продвигалась медленно и сопровождалась отборным матом. Видимо, то, что обычно сердобольные мясорубы выбрасывают собакам, было кропотливо собрано Борей и им же обильно залито уксусом и пересыпано черным душистым перцем. Куски мяса, ощетинившиеся костями и сухожилиями, не хотели нанизываться на заостренные палочки. Помогая себе матерной бранью и ножом, Боря наконец-то справился с этой нелегкой задачей и закурил со счастливой улыбкой на губах.
А Паша смотрел на шашлыки, скрывшие от глаз надпись «СССР», и отчетливо понимал, что не очень любит шашлык, что не такой уж он и вкусный. А еще Паша подумал, что он, наверное, вегетарианец и ему противно есть мясо. Точнее, он не совсем вегетарианец, но, возможно, именно сегодня он пополнит их ряды.
А потом Боря извлек из сумки бутылку водки с суровым названием «Сибирская» и стакан. Славик достал банку со сливовым соком, закрытую жестяной крышкой.
– А как открывать? – спросил Паша.
Славик снисходительно посмотрел на друга, а потом стал локтем бить в центр жестяной крышки. Крышка понемногу уходила вглубь банки, растягиваясь по краям. А потом Славик поддел ее Бориным ножом, и крышка отлетела в сторону.
– Учись, пока я жив! – посоветовал Славик Паше и самодовольно улыбнулся.
Боря порезал принесенную Пашей колбасу и открыл водку.
– А сколько у нас водки? – спросил Славик так, как спрашивал д'Артаньян своих преданных друзей о наличии ружей и верных шпаг, когда они отправились позавтракать в бастион Сен-Жерве при осаде Ла- Рошели.
– Шесть, – с вызовом бросил Боря, меньше чем кто-либо из троицы походивший на благородного Атоса. – По два флакона на брата. Мало?!
Водки для не особо закаленных в битвах с зеленым змием парней было более чем много. И даже для Бори, который кичился своей взрослостью, это было много. Паша присвистнул. Славик беспечно махнул рукой и сказал, что в самый раз.
А потом был самый первый раз. Тот самый первый раз, когда Паша пил водку. Паша, конечно, пробовал ее и до сегодняшнего дня. Но это было чуть-чуть, как-то несерьезно. А сегодня у костра… с настоящим поводом… много. Так еще Паша не пил никогда.
Первыми пропустили, как выразился опытный Боря, он сам и Славик. Паша пил последним. Всем наливали немного меньше чем полстакана. И Паша взял дрожащей рукой эту свою порцию и поднес ко рту. Слил обжигающую жидкость в рот. Именно слил, потому что не мог заставить себя глотать вызывающую тошноту субстанцию. А потом услужливый Славик наполнил пустой стакан соком. А Паша сидел с раздутыми щеками и не решался проглотить, точнее, продавить водку в себя. Водка нагревалась и делалась еще противнее.
– Ну ты чё? – недовольно спросил Славик. – Пей, елки-палки! Пей и никого не волнуйся.
Паша сделал над собой усилие и протолкнул напиток внутрь себя и сразу же жадно припал к стакану с соком. Сок был невкусным, а еще казалось, что он наполовину смешан с водкой. Но Паша пил этот сок, и ему становилось не так противно. А потом Паша почувствовал, как его зацепило. В голове словно разом открылось множество родничков. Заструившиеся мысли смешивались с необыкновенной легкостью, рождая чудный коктейль приятных ощущений. Свободное течение мыслей было несравнимо с тем, что он раньше испытывал после пива.
– Когда же шашлык? – спросил сразу раскрасневшийся Славик.
Боря поковырял палочкой костер:
– Сейчас, минут через пять закладывать будем.
Пока ждали того самого момента, когда можно будет положить шашлык на угли, много разговаривали. В основном разговаривал Боря. Он рассказывал много случаев из своей жизни. В основном разговор касался, где и как он «нажрался» и как много он может «выжрать».
Через пять минут, как и говорил Боря, шашлык был торжественно препровожден на угли, где останкам погибших своей смертью животных оказали последнюю почесть в виде ритуальной кремации. Долгожданная закладка шашлыка была тут же обмыта. Поминальных тостов не звучало, но в последний путь сухожилия пожилой свиньи отправились под емкое и всеобъемлющее: «Поехали, мужики».
