Посадовой стул долго не хотел садиться:
- Перемажу я вам тут все, вы меня, можно сказать, прямо из-под трактора вытащили.
А Посадова именно об этом и завела разговор, о ремонте тракторов. Все интересовалась, как идет работа. Федя решил, пользуясь случаем, поговорить откровенно, и не то что пожаловаться, а свое опасение высказать, тревогу, ведь он же теперь коммунист и обязан информировать начальство.
- Зашиваемся, Надежда Павловна, - заговорил он, глядя на Посадову открыто и доверительно. А чумазые руки пытался под стол прятать, но ничего не получалось - стол покрыт красным полотном, как бы его не испачкать. Так и повесил он их, как плети, вдоль ножек стула. 'Какой-то он сегодня странный, скованный', - подумала Посадова. А Федя озабоченно: - Боюсь, что к началу сева несколько тракторов будет в гараже загорать.
- Как это, загорать? Да что ты, Незабудка, быть такого не может, - решительно отмела Надежда Павловна, как совершенно вздорное. - В чем же дело? Работаете плохо?
- Работаем по-всякому, только запарка такая идет, потому как весна дурацкая. Не успеешь одну машину отремонтировать, как, гляди, другую гонят. Вчера у Цыбизова Ивана подшипники полетели. Силос в отделение возил, а там дорога известная - прицеп по уши утонул. Ну, он и поднажал. Может, другой бы на его месте осторожно вытащил, а Иван, известный человек, рванул, что конь горячий, и запорол трактор. Или смазку не вовремя менял, грязь попала.
- Видишь, Незабудка, все, выходит, от человека зависит, - начала было Посадова, но Федя перебил ее:
- Не только от человека. От начальства тоже много зависит. Вот хотя б силос возить по такой дороге за пять километров. Разве это порядок? Надо было осенью силосовать прямо возле фермы.
- Нельзя было, Незабудка. Помнишь, как мы спешили? Дожди пошли… Нет, иначе нельзя было, - задумчиво и не совсем твердо сказала Надежда Павловна.
Федя понимал: так-то оно так. Но у него на этот счет была своя точка зрения: проклятые дороги, они всему виной. А Посадова уже расспрашивала его, как кто работает на ремонте. Незабудку вопрос этот даже несколько удивил. Разные люди и работают неодинаково.
- Одни хорошо, другие плохо, по-всякому работают, - ответил Федя и добавил скромно, будто смущаясь своих слов: - Я что, я знай свое дело делаю. А за другими начальство смотрит. Ему видней, кто как работает.
- Так не всегда бывает, - устало улыбнувшись, возразила Надежда Павловна. - Иногда тебе видней, как твой товарищ работает.
- Оно, конечно, не без того, - не очень определенно отозвался Федя.
'Хитрит чего-то он', - подумала Посадова и продолжала:
- Почему так получается. Вот ты, Незабудка, к примеру, работаешь хорошо, а сосед твой плохо? А если ему помочь, может, и он бы хорошо работал?
Теперь Федя сообразил, куда разговор клонится, положил свои увесистые кулаки на замасленные до блеска колени, ответил без особого энтузиазма:
- Если он лодырь, так ему помогай, не помогай, а пользы мало - все будет глядеть, чтоб ты за него работу сделал.
- Такого пристыдить надо.
- Начальство стыдит. И ругает иной раз так, что моторы глохнут…
- Начальство начальством. А вы, коммунисты, актив. Что ж, вы молчите, миритесь с непорядками?
- Когда Гуров был, он тогда всем покоя не давал, - уклонился Незабудка от прямого ответа. - Он не только по работе требовал, он помогал, если кто в технике слаб. И беседы разные проводил. А когда Гуров, значит, ушел, к нам назначили агитатором учителя, ну Сережку Сорокина. Он заходит в мастерские и беседы проводит. Интересно про Марс, про Венеру может рассказать, про стихи Маяковского. А вот чтоб по технике - тут уж, извините, карбюратора от радиатора не отличит.
- Ну так что ж, винить его в этом нельзя, - заступилась за Сорокина Надежда Павловна. - Вот ты про Венеру или про стихи Маяковского можешь интересно, увлекательно рассказать?.. Не можешь. А технику ты знаешь, пожалуй, не хуже Михаила Гурова и руки у тебя золотые.
- Не-ет, - решительно замотал копной волос Федя. - Лучше Миши никто у нас не знает.
Но Посадова не обратила внимания на его реплику и продолжала:
- Так вот, ты, как коммунист, и дополнил бы Сорокина, заменил бы Гурова.
- Мишу Гурова заменить невозможно, - продолжал твердить свое Незабудка. - Помочь ребятам я, конечно, могу и теперь помогаю.
- Надо помочь главному инженеру, - перебила его Посадова. - И это должен сделать ты, коммунист, грамотный, высококвалифицированный механизатор. Партийное бюро назначило тебя агитатором в механические мастерские.
Федя открыл рот от удивления. Он еще не знал, радоваться ему или печалиться. В нем бродили противоречивые чувства: приятно было, что ему, молодому коммунисту, партийное бюро дает такое поручение, значит, доверяет; в то же время было боязно, в мыслях вставал один вопрос: а справлюсь ли? 'Что я должен делать?' - спрашивал немой и такой откровенно открытый взгляд, который Федя устремил на секретаря партийной организации. И Надежда Павловна ответила ему.
Все оказалось не таким уж сложным. Вернулся Незабудка в цех возбужденный и своим обычным приподнято-веселым голосом объявил:
- Ну, хлопцы, дела-а-а!.. Назначен я к вам агитатором.
По такому случаю сделали 'перекур'. Посыпались колкие и безобидные шутки:
- Выбился-таки в начальники.
- А Сорокину что, отставку дали?
- Нам все одно, что хрен, что редька, что Сорокин, что Федька.
- И Сорокин будет, - сообщил Незабудка и добавил после паузы с подначкой: - Моим заместителем.
- Какую ж тебе за это зарплату установили?
- Самую высокую: благодарность рабочего класса, - не растерялся Федор.
- Вона как! От денег отказался, значит, ввиду сознательности.
- А что деньги? Так, базарный билет. А людское уважение ни за какие деньги не купишь!
- Растолкуй мне, товарищ агитатор, почему это Луна делает людей лунатиками? - ввернул из-под трактора не прекративший работу Иван Цыбизов.
- На этот вопрос тебе ответит мой заместитель Сергей Александрович Сорокин, может, завтра, а может, послезавтра, потому как знать тебе про лунатиков совсем не к спеху, - серьезно, сверкая колючими глазами и сердито хмурясь, сказал Федя. - А вот я тебе сегодня же должен растолковать, уважаемый товарищ Цыбизов, почему и как ты сжег подшипники, сколько дней ты еще будешь возиться со своим трактором и во сколько рублей обойдется государству твоя халатность. Это я тебе объясню немедленно, потому как весна не ждет, а у нас пропасть неисправных машин, и потому, как уже есть желающие следовать твоему дурному и заразительному примеру.
По-разному воспринимались совсем недвусмысленные Федины слова: одни одобрительно улыбались, другим - последователям дурного примера Ивана Цыбизова - совсем не до улыбок было. Только Станислав Балалайкин, не понявший обстановки, попытался 'подкузьмить' начинающего агитатора. Маленький, юркий, сверкающий белыми зубами, он вынырнул откуда-то из-за спины и, протягивая вперед корявые руки, пропищал тоненьким голоском:
- А вот ты, Федя, как теперешний наш агитатор, ответь мне на мой непонятный вопрос: почему инкубаторские куры не квохчут?.. Обыкновенная курица квохчет, хочет сделаться наседкой, чтоб, значит, цыплят выводить, о потомстве, выходит, заботится, а та, что в инкубаторе родилась, та не квохчет, и, значит, ей до потомства делов нет. Вот и скажи, почему так получается?
Федя хотел ответить, что и этот вопрос разъяснит Сорокин, да подумал, не солидно как-то получается, мол, все к заму отсылаю. Зачем тогда 'сам', когда все делает 'зам'? Решил испробовать свои силы в 'науке', ответить:
- От наследственности не квохчет, - сказал он авторитетно и нахмурился. - Раз ее люди без помощи
