год.
Песнь про Одина Юхансена и «Сменека» Петровича летели над «Бермудами». Больше всех этот музыкальный дуэт доставал Серегу из гаража напротив. Именно сегодня Серега привез в гараж Валюху, которая после недели уговоров пообещала Сереге отдаться.
Петрович и Юхансен за ночь приговорили еще грамм семьсот крепчайшего напитка и гоняли украинско-шведский репертуар до семи утра.
Серега кипел. Как только у него доходило до дела, начиналась партия Юхансена. Он двумя монтировками колотил по пустым металлическим бочкам и канистрам. И Один со «сменекой» с новой силой метались по гаражу, испытывая Серегины нервы, отвлекая его и Валюху от главного. Промучившись несколько часов под скандинавские саги, «сменеку» и заливистый смех Валюхи, он вынужден был посадить подружку в машину и отправить домой.
Серега кипел жаждой мести. По дороге в «Бермуды» заехал в ночной клуб к знакомому ди-джею и рассказал о своей беде.
- Поможем, - пообещали пацаны.
Вынесли усилители, колонки и погрузили добро в грузовичок.
- Серый, у твоего клиента сера из ушей будет лететь. Тут аппаратуры на полтора киловатта. Даем тебе на день.
Приехав на «Бермуды», пацаны подключили ящики.
- С чего начнем? - хищно спросил Серега.
- Для начала что-нибудь проверенное, старенькое. Выбирай - концерт
- Я тебе, блин, сейчас покажу «сменеку».
Петрович не знал, что его ждет - он только что лег спать.
В восемь пятнадцать небо расколол голос Оззи Озборна. Эффект превзошел все ожидания. Первой жертвой «Черной субботы» стала коза Милка, пасшаяся между «Бермудами» и кирпичным заводом номер три. От пережитого шока у нее пропало молоко. «Москвич» Петровича, наполовину торчавший из гаража, сорвался с домкрата и заехал внутрь. Отвалилось и упало перед входом пустое гнездо ласточек, гараж гудел и вибрировал. Со второго этажа посыпались разбитые оконные стекла. От мясокомбината поднялась стая - вороны навсегда улетели в сторону поселка Ладан.
Старенький диван под Петровичем рассыпался. Петрович ошалел, подхватившись, споткнулся о фрагмент дивана, упал на новую запечатанную газовую плиту, отбил половину переднего зуба. Ему показалось, что он умер, и его вместо рая по ошибке отправили в преисподнюю.
Сосед Петровича справа Виктор Павлович пил чай. От могучих звуков со стены его гаража отскочила полка и, грохнувшись на стол, разбила все вдребезги, смешав чай с автохимией. Ужас загнал память Виктора Павловича в прошлую жизнь, в которой он служил священником в церкви Сан-Лоренцо в Турине. Виктор Петрович стал на колени и прочитал «Отче наш» на чистой латыни.
Сосед слева - Павел Викторович - в то время собирался лечь под свою машину. Саунд Озборна толкнул его в спину. Он успел вцепиться в свой «Москвич», перед глазами пролетела вся жизнь. Вспомнилось, что в детстве страдал энурезом, и тут же услышал, как струя барабанит по брезентовой штанине.
Серега получил полную сатисфакцию. Он кричал в экстазе:
- Получи, козел! - но себя не слышал. Неожиданно за бас-колонкой возникла фигура. Это была Нелка. Визит не предвещал ничего хорошего. Нелка зашла и, найдя глазами электросчетчик, вырубила свет. Озик замолчал.
- Не пойняв, - храбрился Серега, - ты че в чужом гараже распоряжаешься?
Нелка глянула на Серегу. Ее глаза поблескивали полированной сталью.
- Серый, надень, что-нибудь старенькое и пошли.
- Куда?
- Будешь гараж красить.
- Еще чего, - оттягивал время Серега.
- Ты же меня знаешь, в одном дворе выросли, - Нелка подняла Серегу за ухо, дала ему под дых.
- Пошли, Серенький, играть в Тома Сойера. На сбор тебе пять минут. Мне нельзя волноваться, третий месяц беременности, мы ребенка с Толиком ждем, - поделилась Нелка своей радостью.
Нелка
Нелка появилась на свет в марте 57-го. Она была поздним ребенком. Ее мать не хотела выписываться из роддома - панически боялась мужа, ждавшего сына. Нелкин отец пил неделю и обхватив голову руками, причитал:
- Кто же меня, бедного, защитит?
Отец Нелки работал машинистом паровоза. Имел рост два метра два сантиметра и вес сто сорок килограммов. Он спал и видел себя с сыном в кабине паровоза. Он - главный, сын - помощник, кочегар не в счет. Паровоз летит сквозь мглу и непогоду, по расписанию. Все их ждут, все им рады. Вот они въезжают на перрон вокзала. Он подает гудок… Как красиво начиналась мечта.
Детство Нелки прошло как бы в подполье. Отцу ее лишний раз не показывали. В доме не было кукол, маленькая Нелка игралась плюшевыми мишками. Дома она была незаметной и тихой. Зато на улице преображалась и оттягивалась по полной программе. Дружила Нелка только с мальчиками, играла в их игры: футбол, пекаря, зимой - в хоккей. Бегала по двору с деревянным автоматом. Среди пацанов она была своя. И вместе с ними в драках отстаивали честь своего двора. В пятнадцать лет Нелка со своими близкими дружками Кабаном и Тосом оборудовали в подвале их пятиэтажного дома качалку. И начали качать банки. Там же мальчишки делились своими фирменными ударами и тактикой уличного боя. И только отец изредка напоминал, что она девочка, - напившись, обхватывал голову руками и стонал, глядя на дочь.
Нелка по своей конструкции была женщиной-андрогином. У нее были коротко подстриженные светлые волосы. Ровный нос, рот правильной формы, чуть заметный шрам над бровью и честные без признаков жалости серые глаза. У нее был хорошо развит плечевой пояс, мускулистые ноги и чудовищной силы жилистые руки. Закаленная в боях, гибкая как пружина Нелка ничего и никого не боялась.
Детство подходило к концу. Были украдены последние абрикосы в чужом саду. Они с друзьями перестали лазить через забор на представления в летний зеленый театр. Перестали любимым трюком доводить до инфаркта кривую Зинку. Проникнув в зрительный зал кинотеатра, из которого выходили зрители предыдущего сеанса, пультом управления давали сигнал киномеханику о начале нового сеанса. Гас свет, начинался новый киносеанс, и двести человек в темноте искали свои места, а бедная Зинка, от ярости стирая до пеньков зубы, проклиная хулиганов, моталась по залу, помогая рассаживать новых зрителей.
Они больше не поступали, как раньше, - увидав пьяного велосипедиста, не кричали дружно: «Мужик, смотри - у тебя колесо крутится!» «Где?», - спрашивал тот, наклоняясь посмотреть и, конечно же, падал. Они уже не ходили на смотр художественной самодеятельности школ города и не корчили рож мальчикам из их класса, исполнявшим на сцене песню «Эльбрус - красавец смотрит сквозь тучи…», пока у одного из них от смеха не выскакивала огромная сопля. Детство, собрав свои незамысловатые символы и ценности, уехало в страну под названием Память.
Конец детству Нелки положил случай. Родители уговорили ее надеть платье и пойти на юбилей к тетке. Вот они спускаются с третьего этажа и видят - в парадном стоит крупный мужчина и, покачиваясь, мочится на пол. Оскорбленная Нелка деловито вырубила мужика ударом в печень, вытащила из парадного и стала добивать. Мать еле оторвала Нелку от жертвы. Отец стоял как вкопанный с выпученными счастливыми глазами. Больше он никогда не попрекал жену дочкой. Полюбил Нелку всем сердцем и стал тихо дожидаться внуков, а Нелка еще полгода подралась на дискотеках и ушла в большой спорт.
Она начала играть в гандбол в знаменитом клубе. Очень быстро став стержнем команды. Ее звездой. Потом - сборная и пошло, и поехало. Нелка объездила полмира. Из городов, где выступал клуб, присылала открытки с видами местных достопримечательностей, сопровождая их сентиментальными текстами с ошибками.
Но ни постоянные переезды с меняющимися странами, городами, людьми, ни растущие гонорары не изменили ее. Она осталась прежней Нелкой.
Как-то их клуб бился в Дюссельдорфе за кубок чемпионов. Судья нагло подсуживал немкам. Это, наконец, вывело Нелку из себя, и она изо всей силы зарядила мячом в лицо судье. Пока того пробовали откачать, соперницы насели на нее, кричали, судя по выражению их лиц, что-то оскорбительное.
- Тетки, не подходите близко, вам уже пора освежить дыхание, - пробовала отшутиться Нелка.
Но тут какая-то корова ее толкнула. У Нелки выстрелил рефлекс - удар был точным. Баба начала оседать и, бездыханная, повалилась на пол рядом с судьей. И началось. На нее навалилась вся команда. Нелке помогла только генетическая ненависть к немцам, развязавшим вторую мировую войну, и приличное каратэ. Она, вспомнив Джеки Чана, раскидала их, как детей. Последний страшный удар получил полицейский, пытавшийся схватить ее сзади. Она раздробила ему нижнюю челюсть и выбила два зуба. В результате Нелку депортировали из страны. А международная федерация гандбола оштрафовала клуб и дисквалифицировла ее на год.
Эти санкции никак не отразились на жизни Нелки. Она по-прежнему тренировалась, ездила на сборы. В тот год они проходили в Крыму, где заслуженный мастер спорта опять влезла в историю. После встречи и знакомства с новым тренером, Нелка неожиданно вспомнила, что она женщина. Тренер, несмотря на возраст, был бодр и хорош собой. Через день после знакомства Нелка завела его в номер гостиницы и попросила подсуетиться, так как времени до ужина оставалось немного. Тренер испугался, стал объяснять, что он страдает стенокардией и у него уже есть жена, которая вот-вот должна вернуться с базара. Нелка не поверила в искренность сказанного. И чуток потискала тренера, желая ему помочь освободиться от депрессивных мыслей. Но тренер оказался каким-то хлипким и стал громко звать на помощь после того, как Нелка вывихнула ему шейный позвонок. Потом было какое-то собрание, на котором Нелка послала всю спортивную общественность по известному адресу. Собралась за пять минут и уехала навсегда из большого спорта к родной тетке в Севастополь.
«Поживу у тети Нины дней десять, а потом пойду работать в школу. Надоели эти спортивные придурки». С тетей Ниной у нее издавна сложились теплые отношения. Севастополь ее успокаивал. Вот и в тот судьбоносный день Нелка сидела в приморском парке, упиваясь покоем и морским бризом, и решала кроссворд. Дело продвигалось очень медленно. «Крупный административный центр на юге Франции, порт. Семь букв», - шептала Нелка, побывавшая в этом
