– В кредит. Я рассчитывал, что сделка поправит мои дела. Подожди-ка минутку. – Макс встал и вышел в соседнюю комнату. Возвратившись с бумажником, открыл его и вынул оттуда четыре похрустывающих стодолларовых купюры, пятьдесят и две десятки. И отдал Хобу две сотни и пятьдесят. – Это все, что у меня есть, Хоб, и я отдаю это тебе. Я все еще должен десять тысяч. А теперь хочу задать тебе один важный вопрос. Кто-нибудь знал, что ты работаешь на меня?
– Это не было таким уж секретом. Мои компаньоны, и все. А что?
– Я пытаюсь вычислить, кто нас грабанул. Этот гоп-стоп явно затеял человек, знающий, что он ищет.
– Скорее уж это кто-то из твоих компаньонов.
– Знаю. Просто пытаюсь охватить все возможности. Слушай, Хоб, а ты не мог бы чуток поспрошать народ?
– Ты хочешь, чтобы я выяснил, кто меня грабанул?
– Разумеется. Ты ведь частный детектив. Обращаться к полиции мне как-то не с руки. А когда мы вернем товар, я заплачу тебе твои десять тысяч.
– Кто тебя ограбил – не моя забота.
– Да, но я прошу, чтобы она стала твоей. Если вернешь товар, получишь еще пять сверху.
Хоб обдумал предложение, подавив естественное желание послать Макса куда подальше. Такой вариант сулит лишь долг, получить который вряд ли удастся. А traspaso истекает на будущей неделе.
– Ладно, Макс. Однако тогда мне понадобятся еще какие-то деньги. Того, что ты дал, в Париже хватит лишь на пару обедов и сигару. Без денег, как тебе известно, тут шагу не ступишь.
Макс кивнул.
– Попытаюсь наскрести для тебя тысячу к завтрашнему вечеру. Годится?
Все это никуда не годится, но выбора нет, остается лишь раскручивать это дело дальше. Хочешь не хочешь, а все зависит от Макса и украденного наркотика, во всяком случае, в ближайшее время.
Глава 37
Стрелки часов уже подходили к полуночи, когда Хоб покинул отель Макса и ступил на улицу. Доехав на метро до Порт д'Итали, пешком дошел до бульвара Массена, 126, где снимал квартиру на паях с Патриком, ирландским флейтистом с Ибицы, пытающимся добиться коммерческого успеха ретикулированной фотографии как средства предсказания характера и будущего человека. Патрика в Париже в тот момент не было – он недавно сошелся с француженкой, и они вдвоем поехали навещать ее родственников в По.
Хоб вошел в темную квартирку. Патрик оставил холодильник включенным, и там обнаружилось полбутылки белого вина, немного анчоусов и несвежая курица. Хоб налил себе выпить.
Даже при включенном свете в квартире было сумрачно, как у Хоба на душе. С улицы доносился рокот моторов больших грузовиков, приехавших из провинции или отправляющихся туда. Одну из четырех тесных комнаток занимало фотоснаряжение и специальные светильники. В воздухе стоял запах кошки, несвежего паштета и жареного картофеля. Поставив чемоданы, Хоб обозрел унылое окружение. Уезжая, Патрик не выключил радио, и оттуда доносился мягкий шепот джаза, какая-то печальная женщина пела блюз. Хоб уселся на раскладушку, служившую ему и кроватью и диваном. Она со скрипом уступчиво подалась под тяжестью тела, суля неудобную постель. Сбросив мокасины, Хоб швырнул пиджак на стул. Не будь он таким усталым, это обиталище с голыми лампочками и шелушащимися стенами повергло бы его в хандру. Из него будто выпустили весь воздух. Он уже задремывал прямо в одежде, когда зазвонил телефон.
Доковыляв до аппарата, Хоб снял трубку.
– Хоб, старичок, это ты? – послышался голос Найджела.
– Да, я.
– Мы с Жан-Клодом собирались встретить тебя, да не знали, во сколько ты прилетаешь. И рейса тоже, если вдуматься. Забыли записать, старичок. Хочешь, встретимся? Могу подскочить в два счета.
– Не сейчас, – ответил Хоб. – Давай за завтраком в «Драгстор» на Сен-Жермен в девять часов. Приводи Жан-Клода.
– Заметано, старичок. Все прошло гладко?
– Не совсем. Расскажу, когда свидимся. Спокойной ночи, Найджел.
Повесив трубку, Хоб лег, пытаясь решить, следует ли вставать, чтобы почистить зубы, для чего необходимо распаковать чемодан. Он все еще ломал над этим голову тридцать секунд спустя, уже погрузившись в сон, так что первым делом осуществил желаемое утром, когда проснулся.
Глава 38
Назавтра с утра Хоб сидел в «Драгстор», расположенном на втором этаже ресторана на Сен- Жермен, в толпе модно одетых людей, по большей части американцев, японцев и немцев, хотя изредка ради местного колорита попадались и французы. На тарелке рядом с ним лежал недоеденный круассан. Хоб как раз налил себе из высокого белого кофейника вторую чашку кофе с молоком, когда по узкой спиральной лесенке взбежал Найджел, за которым по пятам следовал Жан-Клод. Оба втиснулись в кабинку.
– Ты какой-то утомленный, – заметил Найджел. – Что стряслось?
Хоб рассказал о прилете в де Голль, о поездке в Париж с Халилом и Али, об ограблении и последующей встрече с Максом.
– Так я и знал! – воскликнул Найджел, когда Хоб подвел черту. – Так и знал, что этот скользкий ублюдок что-нибудь припасет под занавес!
– Если знал, почему же не сказал мне?
– К тому времени, когда я все разложил в голове по полочкам, ты уже был в воздухе. Черт, мы даже подумывали ограбить тебя сами, правда, Жан-Клод?
Жан-Клод кивнул.
– Подумывали или поделывали?
– Мы думали об этом, ради твоего же блага, но не сделали.
– Найджел, ты уверен? Потому что, если, случаем, это организовали вы с Жан-Клодом, теперь самое время признаться.
Найджел прижал обе руки к своей обширной груди.
– Хоб, я этого не делал. Ясно же, что этот трюк провернул Макс.
– А я в этом сомневаюсь.
– Если не он, то кто же?
– Это я и надеюсь выяснить.
– В толк не возьму, чего ты так беспокоишься. Неужто ты не сыт этим типом по горло?
– Все просто, – растолковал Хоб, – я не получу платы, пока Макс не получит деньги за марафет, который заставил меня протащить контрабандой. Найджел, я делаю это ради фазенды.
Найджел разумел священность данной концепции. Сам он фазенду утратил. Очевидно, ничего другого не остается. Но с чего начать?
– По-моему, – предложил Хоб, – первым делом вы с Жан-Клодом должны расспросить своих друзей и информаторов, не знает ли кто чего. Мне как-то не с руки блуждать по Парижу, разыскивая человека с приметами Халила.
Но на самом деле именно этим Хоб и занялся. Как только все трое покончили с завтраком, Хоб описал Халила и Али и дал Найджелу пятьдесят долларов из денег Макса, чтобы тот поделился с Жан-Клодом. Затем Хоб на метро доехал до Бельвиль. Нелепо, но ничего другого ему в голову не пришло.
Само собой разумеется, никакого проку это не дало. Половина населения Бельвиль походила на Халила, а вторая на Али – конечно, не считая женщин, вероятно, похожих на жен этих типов. Зато Хоб получил славный таджин и первоклассный мятный чай.
Глава 39
Между тем сияющие дороги предначертания, невероятно походившие на конверсионные следы реактивных самолетов, вели в Париж. Мы можем закрыть глаза на все, кроме ведущих из Нью-Йорка, где плелась очередная нить паутины судьбы, крепко привязавшей Хоба к Максу. Судьба эта предстала в облике грузного пожилого мужчины суровой наружности, облаченного в клетчатую спортивную куртку и слаксы цвета хаки, сошедшего в аэропорту де Голля с борта самолета «Эр Франс», рейс 170, вылетевшего из аэропорта Кеннеди, что в Нью-Йорке.
Пройдя через таможенную и иммиграционную службы, Келли поймал такси. Уже садясь в машину, он
