– Это было уже посложнее, – согласился Дэйн. – Но здесь я тоже произвел некоторый отбор. От Дауки до Мекки по суше около ста пятидесяти миль. Если бы вы забрались слишком далеко на юг, в Ходейду, вам пришлось бы по дороге к Мекке проделать лишние три сотни миль – то есть вместе четыреста пятьдесят миль. А для ваших плохих дорог это немалое расстояние. По той же причине я отбросил Йемен и сосредоточил свое внимание на побережье между Литом и Квизаном. Здесь на двести пятьдесят миль береговой линии приходится всего четыре порта, пригодных для океанского судна. Это Лит, Даука, Аль- Квинфича и Квизан. Я послал своих людей во все четыре порта. Но на самом деле я рассчитывал только на два места: на Лит и Дауку.
– Так оно и вышло. Вы были правы, – признал Харит. – Но что, если бы я совершил что-нибудь непредсказуемое? Если бы я поплыл в Ходейду или вокруг Хадрамаута в Мукаллу или Рийян?
– Тогда бы я вас не поймал, – пожал плечами Дэйн. – По крайней мере, в этом году. Но мне повезло, вы пошли предсказуемым путем – в Дауку.
– Я направился сюда, потому что не верил, что вы сможете что-либо сделать со мной в Саудовской Аравии. Мне и сейчас в это не верится. Я не понимаю, как вы заручились поддержкой саудовских солдат, – они же все подкуплены.
– Эти люди – вовсе не саудовские солдаты, – сказал Дэйн. – Вы должны были бы знать, Мустафа ибн- Харит, что во время хаджа почти все войска короля Сауда находятся в Джидде, Мекке и Медине. Или вы никогда не совершали хаджа?
– Конечно, совершал! – возмущенно воскликнул Харит. – Давно, правда… Но если это были не саудовские солдаты, то кто тогда?
На порог упала тень. Харит понял, что кто-то слушает их разговор, стоя снаружи. Тень шевельнулась, и человек вошел в хижину.
Харит посмотрел на вошедшего, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Дальнейшие вопросы стали ненужными. Теперь он понял все – но было поздно.
Человек прошел на середину хижины.
– Здравствуй, Мустафа ибн-Харит, – сказал он.
– Здравствуй, Салех Мохаммед эль-Тикхейми, – ответил Харит.
Эль Тикхейми усмехнулся и повернулся к Дэйну и Эчеверрье.
– Друзья, прошу простить меня за задержку. Я получил ваше послание всего два часа назад, а добраться сюда из Лита довольно сложно. Ну как, вы узнали что-нибудь полезное от этой кучи верблюжьего навоза? Вы уже поговорили с ним?
– Мы еще не закончили, – ответил Дэйн.
– Ну что ж, пусть будет так, – сказал эль-Тикхейми. – Но вам следует поторопиться. Все устроено так, как мы и договаривались. Нельзя терять времени.
– Да, хорошо, – отозвался Дэйн и повернулся к Хариту: – Вы хотите еще что-нибудь спросить?
Глава 3
Мгновение Харит молчал. Эль-Тикхейми скалился как волк. Эчеверрья, сидевший в углу с ружьем в руках, напоминал статую, вырезанную из черного дерева. Дэйн стоял прямо и торжественно. Хариту просто не верилось, что это был тот самый человек, который путешествовал вместе с ним по Африке. Полковник Рибейра с его насмешливыми разговорами, с интересом к охоте, с легким намеком на порочность и с безукоризненно аристократическими манерами исчез. На его месте возник незнакомец, называющий себя Дэйном. В этом человеке не было ни легкой общительности Рибейры, ни его бросающихся в глаза мелких недостатков. Возможно, полковник Рибейра – это человек, которым Дэйну хотелось бы быть? «Возможно, – сказал себе Харит. – Возможно».
– Как вы нашли эль-Тикхейми? – наконец спросил он. – Как вы уговорили его сотрудничать?
– Найти его было нетрудно, – сказал Дэйн. – В каждой стране правительственные службы держат досье на известных работорговцев и на тех, кого в этом подозревают. Я просмотрел эти досье и выбрал эль- Тикхейми, поскольку он показался мне умным и честолюбивым человеком, к тому же привыкшим держать слово. Я послал ему телеграмму с Тенерифе. Он согласился встретиться с Эчеверрьей в Кейптауне и выслушать деловое предложение.
– Но что вы могли ему предложить? – спросил Харит. – Что вы могли предложить такого, что удовлетворило бы его честолюбие?
– Я мог предложить ему вас, – ответил Дэйн. – Вас и ваш маршрут через южную Сахару.
Несколько секунд Харит изумленно смотрел на него, потом переспросил:
– Я не ослышался? Вы, агент полиции, отобрали маршрут работорговцев у одного человека, чтобы передать его другому?
– Именно это я ему и пообещал, – сказал Дэйн. – Эль-Тикхейми понравилась эта идея. Ловушка поджидала вас в Аравии еще до того, как вы покинули Форт-Лами. Впрочем, мы не учли возможности покушения, которое произошло в Саллуме.
– Ты вполне мог бы убить меня там, – вмешался в разговор эль-Тикхейми, – если бы у тебя хватило ума нанять мужчину, а не косорукую египетскую обезьяну.
– Я использовал то, что было под рукой, – сказал Харит. – Тебе тоже приходилось так поступать, эль- Тикхейми. – Торговец повернулся к Дэйну. – Я могу понять, почему эль-Тикхейми принял ваше предложение. Как вы и сказали, он умен, честолюбив и пользуется репутацией человека, умеющего держать слово. Но вы, мистер Дэйн… вас я не понимаю.
Дэйн не ответил.
– Вы – слуга закона, – продолжал Харит. – Но для того, чтобы поймать меня, вы заключили союз с другим работорговцем. Это кажется мне невероятным. Может, я ошибаюсь и здесь кроется какая-нибудь хитрость?
– Никаких хитростей, – сказал Дэйн. – Эль-Тикхейми выполнил свое обещание, а я намерен выполнить свое.
– Тогда вы просто отвратительны! – воскликнул Харит. – Вы отреклись от своей присяги закону. Да, вы устранили Харита, которого некоторые считают крупнейшим работорговцем. Но кого вы поставили на его место? Эль-Тикхейми! Умного, честолюбивого, верного своему слову эль-Тикхейми! И что теперь эль- Тикхейми станет делать?
– Может, пнуть эту свинью в рыло? – спросил эль-Тикхейми.
– Не надо, – сказал Дэйн. – Пусть сам ответит на свой вопрос.
– Да, я отвечу, – сказал Харит. – Много лет я проповедовал в Африке, призывая правоверных совершить хадж. Я мирно провозил своих рабов через Африку, избавляя их от голода и невежества, и передавал хозяевам, которые лелеяли их, как родных детей. Но эль-Тикхейми не станет ничего проповедовать. Он будет добывать рабов традиционным способом – налетами. Разве не так, эль-Тикхейми?
Эль-Тикхейми усмехнулся и кивнул.
– Он будет совершать налеты, – продолжал Харит, – и хватать мужчин, женщин и детей, которых можно продать. Он будет убивать стариков, больных и калек и сжигать деревни. Он будет заковывать своих рабов в цепи и гнать их к Красному морю. Он будет двигаться по ночам, а днем прятаться. Он будет идти старыми путями через Сахару, через Ливийскую и Нубийскую пустыни. И сколько же рабов смогут перенести подобное путешествие? Сколько из них останутся в живых к тому времени, как их погрузят на дхоу? Я могу вам сказать, сколько: один из четырех, не больше. А от остальных останутся только скелеты, на которые будут время от времени натыкаться суданские патрули. Вот кого вы поставили на мое место. А теперь скажите мне честно, мистер Дэйн: вы все еще считаете, что сделали хорошее дело?
– Да, – сказал Дэйн. – Я так считаю. Да, вы везли ваших рабов в лучших услових, но в конце концов они оказывались там же. Вы проповедовали им во имя ислама, побуждали исполнить религиозный долг, а сами порабощали тех, кто вам доверился. Эль-Тикхейми, по крайней мере, не пытается доказать, что он совершает благодеяние по отношению к своим рабам.
– Превосходно! – воскликнул Харит. – Вы ненавидите работорговлю, но при этом заключаете союз с работорговцем!
– Мой выбор был прост, – сказал Дэйн. – Я не могу полностью уничтожить работорговлю. Все, что я мог, – убрать одного из двух сотен работорговцев Северной Африки. И я устранил вас, воспользовавшись
