Двенадцатая ночь, или Что угодно

(поет)

«Я прогоню его немедленно, друзья!»

ШУТ

(поет)

«Вы струсите, вы струсите, уверен я».

СЭР ТОБИ

Сбился с такта, сударь: теперь врешь ты. – А ты что за птица? Дворецкий какой-то! Думаешь, если ты такой уж святой, так на свете больше не будет ни пирогов, ни хмельного пива?

ШУТ

Клянусь святой Анной, имбирное пиво тоже недурно обжигает глотку!

СЭР ТОБИ

И то верно. – А ты, сударь, отправляйся-ка восвояси, сними свою цепь и начисти ее как следует. – Мария, принеси вина.

МАЛЬВОЛИО

Если бы вы хоть немного дорожили расположением госпожи, уважаемая Мэри, вы не стали бы потакать такой безнравственности. Клянусь этой рукой, графине будет обо всем доложено. (Уходит.)

МАРИЯ

Проваливай-проваливай, лопоухий!

СЭР ЭНДРЮ

Вот была бы потеха – вызвать его на поединок, а самому не прийти и оставить его в дураках! Это вроде как выпить на пустой желудок!

СЭР ТОБИ

А ты попробуй вызови: я напишу за тебя вызов или, если хочешь, изложу твое негодование устно.

МАРИЯ

Миленький сэр Тоби, будьте сегодня вечером благоразумны: госпожа места себе не находит после нынешней беседы с этим герцогским юнцом. А уж с мосье Мальволио я сама разделаюсь. Если я не сумею одурачить его и сделать всеобщим посмешищем, значит, я такая круглая дура, что и в собственную постель не смогу улечься. Я его насквозь вижу, будьте спокойны.

СЭР ТОБИ

А ну, а ну, расскажи и нам, что ты о нем знаешь.

МАРИЯ

Понимаете, сударь, он иногда смахивает на пуританина.

СЭР ЭНДРЮ

Если бы я этому поверил, то избил бы его как собаку.

СЭР ТОБИ

Только за то, что он пуританин? Нечего сказать, основательный резон!

СЭР ЭНДРЮ

Ну, резону у меня, может, и нет, но других оснований предостаточно.

МАРИЯ

Да какой он, к черту, пуританин! Ни рыба ни мясо, подлиза, надутый осел! Зубрит с чужого голоса правила хорошего тона и сыплет их пригоршнями. Лопается от самодовольства и так уверился в собственном совершенстве, что воображает, будто стоит женщине на него взглянуть, как она тут же и влюбится. Вот на этой его слабой струнке я сыграю и как следует ему отомщу.

СЭР ТОБИ

А что ты сделаешь?

МАРИЯ

Я подкину ему невразумительное любовное послание и так опишу его икры, бороду, походку, выражение глаз, лоб и цвет лица, что он обязательно узнает свой портрет. Я умею подражать почерку графини, вашей племянницы, до того точно, что, если нам попадается какая-нибудь забытая записка, мы с госпожой и сами не можем разобрать, кто из нас ее писал.

СЭР ТОБИ

Отлично! Я уже чую, в чем дело.

СЭР ЭНДРЮ

Кажется, и я унюхал.

СЭР ТОБИ

Он решит, что записку написала моя племянница и что она в него влюбилась.

МАРИЯ

Вот-вот, на эту лошадку я и собираюсь поставить.

СЭР ЭНДРЮ

И твоя лошадь превратит его в осла.

МАРИЯ

И в какого осла!

СЭР ЭНДРЮ

Замечательно!

МАРИЯ

Позабавимся на славу! Будьте спокойны, это лекарство его проймет! Я спрячу вас обоих и шута в придачу где-нибудь поблизости, так что вы воочию увидите действие моего зелья. А пока что – спать, и пусть вам приснится эта потеха. Спокойной ночи. (Уходит.)

СЭР ТОБИ

Спокойной ночи, Пентезилея.

СЭР ЭНДРЮ

Славная девчонка, провалиться мне на месте!

СЭР ТОБИ

Да, гончая чистых кровей, и к тому же обожает меня. Но дело не в этом.

СЭР ЭНДРЮ

Меня одна тоже обожала.

СЭР ТОБИ

Пошли спать, рыцарь. Придется тебе еще раз послать за деньгами.

СЭР ЭНДРЮ

Если я не подцеплю вашей племянницы, плохи мои дела.

СЭР ТОБИ

Посылай за деньгами, рыцарь. Если она в конце концов не станет твоей, можешь называть меня кургузым мерином.

СЭР ЭНДРЮ

Я не я, если не назову. А уж там как хотите.

СЭР ТОБИ

Ну идем, идем, я приготовлю жженку. Ложиться спать уже поздно. Идем, рыцарь, идем.

Уходят.

СЦЕНА 4

Дворец герцога. Входят герцог, Виола, Курио и другие.

ГЕРЦОГ

Я музыки хочу. – Друзья, привет вам! —
Цезарио, пусть мне опять сыграют
Ту песенку старинную, простую,
Которую мы слышали вчера.
Она мне больше облегчила душу,
Чем звонкие, холодные напевы
Шальных и суетливых наших дней.
Один куплет сыграйте.

КУРИО

Простите, ваша светлость, здесь нет того, кто умеет петь эту песню.

ГЕРЦОГ