Крофт умолк, чтобы все смогли лучше осмыслить сказанное. Он был доволен тем, как ссутулился Болдуин, утратив свою патрицианскую чопорность. Робертсон и Зентнер были обеспокоены не меньше, но им удавалось скрывать страх. Крофт понял, что ощущение меча, занесенного над их головами, для всех Кардиналов внове.

— Где сейчас Шуресс? — спросил Робертсон.

— Дожидается в моем кабинете, — ответил Крофт. — Я сказал ему, что мы вместе поедем к Тайло, посмотрим, чем она располагает. Перед этим я свяжусь...

— Подробности нам сейчас не нужны, — спокойно произнес Робертсон.

Он взглянул на остальных, те слегка кивнули.

— Незачем объяснять тебе, как осложнилось положение, — продолжал Робертсон. — У нас есть уверенность, что ты его исправишь. Позаботься только, чтобы твой стрелок не оплошал.

Крофт чуть не рассмеялся над этой грубой попыткой бравады. Но ответил сдержанно:

— Об этом можете не беспокоиться.

* * *

— Ненавижу этого уродца! — Болдуин злобно посмотрел на дверь, за которой скрылся Крофт.

«Он тебя, несомненно, тоже», — подумал Робертсон. Вслух же сказал:

— Джимми позаботится, Хьюберт, чтобы дело было сделано. Этот человек хочет угодить нам таким образом. Вот и все, что должно иметь для тебя значение. И для нас с Барбарой.

— Без Крофта ничего бы с места не сдвинулось, — добавила Зентнер, потом пояснила: — И Уэстборн с его стремлением попасть в Белый дом до сих пор держал бы нас за горло.

Она помолчала.

— Мы все были в руках Уэстборна, Хьюберт. Спасения от его шантажа не было. Однако поддержи мы его выдвижение — без чего ему было не обойтись, — потом он уничтожил бы нас политическими методами.

Болдуин подался вперед и сплюнул в медную плевательницу — это было неохотным признанием того, что Зентнер права.

За долгую блестящую карьеру места в сенате принесли Кардиналам немалые доходы — миллионы долларов. Уэстборн представлял собой угрозу их выгодным отношениям с теми, чьи интересы они защищали в парламенте. Налоги на табак, которые он предлагал ввести, вызвали бы потрясение в родном штате Болдуина и на всем Юге. Зентнер вместе со всей экономикой Калифорнии понесла бы урон, осуществись его намерение ликвидировать военные базы. Робертсон лишился бы поддержки сахарозаводчиков Флориды, если в Уэстборн отменил квоту на импорт.

Кардиналы руководствовались самым сильным инстинктом — самосохранения. И политические боги пошли им навстречу, послали Джеймса Крофта быть орудием их воли. Болдуин знал, что дареному коню в зубы не смотрят, однако не мог сдержать отвращения.

— Похоже, Крофт зазнается, — упрямо пробурчал он. — Начинает считать себя одним из нас...

— И не надо развеивать его иллюзий, — сурово произнес Робертсон. — Что нам до них? Ты, кажется, забываешь, Хьюберт, что Тайло и Шуресс живы, так что мы в его руках. Пока ситуация не изменится, будем обращаться с ним, как со старым другом.

Болдуин свирепо глянул на него. Барбара Зентнер встала между ними. Ее толстые красные губы вызывали у Болдуина отвращение.

— Помнишь, Хьюберт, ты говорил — концы в воду? — сказала она, безуспешно пытаясь смягчить свой резкий голос. — Так вот, поскольку частностями занимается Джимми, мы остаемся полностью в стороне от того, что должно произойти. Этот человек — наша живая гарантия. Вот и все, что он для нас представляет.

13

Фрэнк Шуресс провел в приемной Крофта двадцать минут, прежде чем секретарша разрешила ему войти. Сенатор разговаривал по телефону.

— Ко мне вошел человек, — торопливо произнес он. — Подожди немного.

И обратил взгляд на Шуресса:

— Это дело не терпит отлагательства. Мне нужно по крайней мере пятнадцать минут. Может, поедешь к Тайло, а я появлюсь попозже?

— Отлично, — ответил Фрэнк.

По пути к Дирксен-билдинг Шуресс забежал к себе в кабинет, позвонил Холленд, торопливо объяснил, что приедет не один. Ответ ее прозвучал вяло, холодно, облегчение казалось вымученным. Фрэнк был рад, что дожидаться Крофта не нужно.

— Пятнадцать минут, — пообещал Крофт, тыча пальцем в мигающий огонек на корпусе телефона.

Он проводил Шуресса взглядом и, когда дверь за ним закрылась, заговорил.

— Едет, — негромко произнес сенатор. -Разделайся с ним поаккуратнее.

* * *

Пастор в «Четырех временах года» положил трубку. Он был одет в коричневые шерстяные брюки, шоколадного цвета свитер с высоким воротником и итальянские ботинки ручной работы. Рядом лежала теплая шерстяная куртка. Такая одежда не могла никому запомниться.

Раскрыв путеводитель по Вашингтону, Пастор внимательно изучил лабиринт джорджтаунских улиц. К нужному месту из центра города вели две магистрали. Зная, откуда поедет Шуресс, Пастор понял, по какой.

То, что на джорджтаунских улицах движение в основном одностороннее, было ему на руку. Количество подъездов к дому Тайло оказалось невелико.

Спустившись, Пастор велел швейцару поймать такси. Через пару минут он ехал по Н-стрит, некогда богемной улице Джорджтауна. Высокие цены на землю вытеснили оттуда кофейни и лавки одежды для хиппи. Теперь там находились роскошные рестораны европейского типа, фирменные магазины мод и деликатесов.

Пастор вылез из такси у кирпичного дома, в котором находилась итальянская траттория, огляделся. Остался доволен. Людей было достаточно, чтобы оставаться среди них неприметным, но не так много, чтобы они могли помешать. Движение транспорта было размеренным, в конце квартала находился переход, который мог пригодиться. Пастор пошел к перекрестку в том же темпе, что и прохожие.

Купил у лоточника теплую булочку, посыпанную шоколадной крошкой, и стал дожидаться на углу.

* * *

Шурессу по должности полагалось знать кратчайшие маршруты между двумя любыми точками города. К дому Холленд он всегда ездил по Чарльз-стрит.

Ведя машину, Фрэнк испытывал какое-то смутное беспокойство. Появилось это чувство, едва он вышел из кабинета Крофта, и не давало покоя, словно заноза. Он не мог понять, в чем дело, пока не стал приближаться к нужному повороту.

Как может Крофт приехать к Холленд, если не спросил адреса?

В машине Фрэнка был телефон. Он стал набирать номер и вдруг услышал оклик. На перекрестке стоял мужчина в шерстяной спортивной куртке, он просил его остановиться, поднимая что-то похожее на маленький бумажник. Шуресс свернул к тротуару. Мужчина находился в двадцати футах, в руке он держал удостоверение. С этого расстояния Фрэнк разглядел синие буквы: ФБР.

Шуресс среагировал совершенно естественным образом. Сомневаться в удостоверении или его обладателе у него не было причин. Он сразу счел, что агент нуждается в помощи. Лицо этого человека было спокойным, но глаза бегали, высматривая что-то или кого-то.

Остановив машину, Шуресс приоткрыл дверцу. Агент находился менее чем в пяти футах, по-прежнему наблюдая за движением на тротуаре. Прохожие с любопытством поглядывали на него и ускоряли шаг.

— Что случилось? — спросил Фрэнк, высунувшись наполовину.

Пастор стоял вполоборота к нему. Шуресс поставил обе ноги на тротуар. Рука его потянулась за полу куртки.

— Слава Богу, что я увидел вас, — сказал Пастор. — Там какой-то человек с винтовкой...

Не договорив, он повернулся лицом к Фрэнку. Хлопок пистолета с глушителем утонул в шуме машин. Направленная умелой рукой пуля двадцать второго калибра, пройдя через печень и желудок Шуресса, вышла слева сквозь грудную клетку, как Пастор и рассчитывал.

Рука Фрэнка так и не дотянулась до пистолета. Боль была такая, словно через его внутренности

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату