Но это уже совсем никуда не годилось.
Вместо этого он за руку потянул ее вниз, усаживая на диван рядом с собой.
Она поерзала, поудобнее усаживаясь и помогая себе руками.
— Зак… — Ноги ее скользнули поверх его ног, и Ханна вдруг застыла как громом пораженная. — Бог ты мой, — прошептала она, — ты же ведь…
— Возбужден? Ты это хочешь сказать? — натянуто усмехнулся он. — Я пребываю в этом жалком состоянии уже вторую ночь, за что большое тебе спасибо. Ну, теперь-то хоть поняла, как ты ошибаешься? Дело не в тебе, можешь ты это понять?
Она облизнула пересохшие губы.
— Тогда я совсем ничего не понимаю. Кажется, все так просто. Я же знаю, как важна для тебя работа в Лос-Анджелесе. Знаю, что спокойное существование не по тебе, что ты всегда тосковал по жизни кипучей, полной опасностей. И знаю, что Авила не может тебе этого дать. Я ведь не строю никаких иллюзий, поверь.
— Ну и напрасно. — Не в силах совладать с собой, он провел руками по ее гладким ляжкам, потом дальше, под сорочку, к круглым бедрам. Ему хотелось черпать ее полными пригоршнями, жадно вбирать в себя эту мягкую плоть.
— Я не собираюсь тебя упрашивать, — прошептала она.
Еще секунда, и это он стал бы упрашивать ее. Он никак не мог справиться с руками, запретить им двигаться, то сдавливая, то скользя и плавно перемещаясь по ее телу, едва касаясь бархатной кожи, не мог удержаться от безудержного желания ощутить, почувствовать ее всю.
— Зак…
— Нет… — прошептал он, усилием воли прекращая это безумие.
Из груди Ханны вырвался резкий и хриплый, исполненный темного, ненасытного желания стон. Она легко поднялась, грациозно и с достоинством, забрала свою книжку и вышла, оставив Зака одного.
Спать было уже невозможно.
На следующий день, во второй половине, Ханна, спустившись из своей комнаты, отправилась на пляж. Она подошла к самой воде, к кромке берега. Сырой песок мягко продавливался под ее ногами.
Она привыкла плавать каждый день и никогда не пропускала ежедневных купаний. В этот час весь пляж принадлежал ей, а ледяная вода идеально выполнила свою задачу — первая же стремительная волна, от которой у Ханны захватило дух, освежающе подействовала и на мозги. Здесь она ощущала себя в своей стихии, словно бы тут родилась. Здесь никто не мог ей помешать, никто не претендовал на ее время, не требовал ее присутствия, никто ничего от нее не хотел.
Ощущались легкие признаки непогоды, вода была покрыта рябью порывистых, беспорядочных волн, но Ханне пока было легко с ними справляться. Она действительно чувствовала потребность к преодолению и настойчиво плыла прочь от берега, дальше, дальше — в открытое море.
С берега кто-то выкрикнул ее имя.
Зак!
Он стоял ярдах в двадцати пяти и с мрачным беспокойством наблюдал за ней.
— Не бойся, со мной все в порядке, — крикнула она.
— …слишком далеко… — Ханне показалось, что она услышала эти слова. Зак смотрел на рваное, взлохмаченное небо.
— Все нормально, — снова прокричала она, но он сорвал с себя рубашку, скинул туфли и ринулся в воду вслед за ней.
Ханна тоже бросила взгляд на небо и подумала: похоже, он прав — надвигается шторм. Когда она еще раз обернулась, Зак опять выкрикнул ее имя. Она повернула назад, к нему, и принялась с удвоенной силой разрезать воду руками.
И в этот момент случилось непредвиденное — судорога скрутила ее правую ногу ужасной болью, полностью парализовав. Ханна не предполагала, что бывает такая боль — стало невозможно ни плыть, ни даже шевелиться. Все, на что она теперь была способна, — это дышать.
Громадная волна нависла за ее спиной, ударила со всей силы, уволакивая в глубину.
Каким-то чудом выкарабкавшись на поверхность, она увидела прямо перед собой Зака. На лице у него был написан ужас.
— Что с тобой? Что с тобой? — настойчиво спрашивал он. — Что случилось?
— Судорога, — выдохнула она, панически пытаясь поймать хоть немного воздуха, но заглатывая лишь соленую воду.
Руки Зака обхватили ее. Они были теплыми и наполнены такой желанной и чудесной силой.
— Держись за меня! — громко крикнул Зак ей в ухо, беря курс на берег.
Но Ханна была не в состоянии держаться, она не могла ничего, кроме как содрогаться от боли.
Новая громадная волна обрушилась на них, и она испугалась, что ее оторвет от Зака, но нет! — он стоически держал ее, не выпуская из рук.
— Уже близко, — проговорил он, тяжело дыша.
Когда она, наконец почувствовала под ногами песок, то едва не разрыдалась.
Они тяжело хлопнулись на берег, глотая ртом воздух. На них лил дождь, и боль в ее ноге не отпускала. Все еще обнимая Ханну одной рукой, Зак наклонился над ней и принялся с силой разминать сведенные судорогой мышцы. Было так больно, что из глаз посыпались искры, но мало-помалу Ханна почувствовала, что мышцы расслабляются, а боль уходит.
— Уже лучше, — пробормотала она.
Вконец выдохшийся, изнуренный и разбитый, Зак без сил замер рядом с ней. Но все равно его руки были крепко и упрямо сцеплены на ее туловище. Так они лежали вместе, под дождем и ветром, дрожа от холода, не имея сил шевельнуться.
— Да, это был славный заплыв, — смог он наконец выговорить.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Если бы не ты…
— Не надо, я и думать не хочу об этом.
— Зак! — прошептала Ханна немного погодя.
— Что?
— Это не имело никакого отношения к… ты знаешь к чему.
— К плану обольщения?
— Да.
— Я знаю, — улыбнулся он. — А то, что я спас тебя, не означает, что я собираюсь уступить.
Она хрипловато засмеялась.
— Ладно, пусть так. Главное — мы не врем друг другу.
Ударил порыв ветра, и Ханна зябко вздрогнула. Зак издал низкий, глуховатый возглас.
— Душ! — решительно объявил он и так же решительно поднялся на ноги. — Горячий душ!
Ханна невольно представила их обоих вместе в своей ванной комнате, под душем…
— Ханна! — услышала она его усталый и резкий окрик. — Оставь эти глупости.
— Хорошо. — И прижалась грудью к его груди — просто чтобы напитаться его теплом.
Взгляд Зака скользнул ниже, от ее лица к купальнику. Оба уперлись взглядом в ее жестко набухшие соски, торчащие сквозь материю. Зак тихо простонал и закрыл глаза.
— Душ, — повторил он. — Горячий — для тебя, холодный — для меня.
Глава девятая
На следующий день Зак получил собственный номер. Это должно было бы освободить его мозги от нежелательных мыслей, но там царил вчерашний образ Ханны, распростертой на песке.
Даже в тот момент она не переставала испытывать вожделение. Он — тоже.
И все-таки Ханна была не из тех, кто годится для мимолетной любовной интрижки. Теперь Зак
