трепет.
Столь же волнующим было и движение, каким он провел пальцем по ее щеке и подбородку, заправил за ухо выбившуюся прядь волос.
— Я просто хотела потихоньку выбраться…
— Нет. — Он снова теснее прижал ее к себе — чудесное, бесподобное объятие, от которого хотелось растаять.
— Тебе надо отдохнуть, — настаивала Ханна. — А мне — нет, я не устала…
— Ханна! — Зак со вздохом разлепил второй глаз. — Ложись и спи.
— Но…
— Ш-ш. — Он нежно приложил палец к ее губам, потом заставил себя поднять голову и посмотрел на нее. — Я знаю, нам надо поговорить, но, клянусь, не могу сейчас связать и двух слов. Давай сперва поспим, хоть немного? О'кей?
Глаза его в этот момент были темными и серьезными, руки крепко обнимали ее, отчего Ханна чувствовала себя тепло и покойно — как не чувствовала уже давно, а может, и никогда. Зак не пытался от нее избавиться, не пытался оттолкнуть, он просто был вымотан до предела.
А она чувствовала, что отчаянно и бесповоротно влюбляется в него. Вот так победа! Если он узнает об этом или у него зародится хоть малейшее подозрение, он будет жалеть об их совместной ночи, а этого никак нельзя допустить.
— Ты спи, — мягко возразила она и коснулась рукой его лица, просто желая еще раз испытать это ощущение. — Я только…
Он зарылся лицом в ее шею.
— Ты тоже будешь спать, — сказал он, по-прежнему не отпуская. — Поговорим позднее.
— Зак.
— Спи.
Вообще-то Ханна не любила подчиняться указаниям, не выносила чужого диктата, но сейчас она его и не чувствовала. Скорее, наоборот…
Она чувствовала… да, скорее заботу. И потому Ханна сделала, как было велено.
Она легла и уснула.
Глава десятая
Зак проснулся в одиночестве. Вспоминая недавние события, он с трудом верил, что все было именно так: что не хотел отпускать Ханну, что она провела с ним всю ночь и что ему все равно было мало.
Зак отправился на пляж. Там, скользя на доске по волнам, он наконец избавился от своего смятения. В полном изнеможении, в состоянии благословенной оцепенелости, когда бестолковая круговерть, благодарение Богу, унялась в голове, он двинулся по тропинке, ведущей к гостиничным угодьям.
На скамейке сидела молодая парочка. Прильнув друг к другу, влюбленные целовалась так, будто от этого зависела их жизнь.
Новобрачные, решил молодой человек со странной смесью зависти и отвращения.
Интересно, суждено ли ему когда-нибудь влюбиться до такой степени? Пугающая мысль, которую Зак тотчас же отогнал подальше.
Он обвел взглядом окрестности. Его поражала ухоженность прилегающего к отелю участка. Кому-то, быть может даже не одному человеку, пришлось изрядно потрудиться над этой красотой. И это точно была не Алекс, от чьей «тяжелой руки» чахли даже самые выносливые домашние растения.
И не Тэра: копаться в земле — явно не ее стиль.
— Вот так, сюда, — услышал он из-за куста нежный и сладостный женский голос.
Зак остановился, встрепенувшись. Этот голос был ему знаком.
— Мне нравится, вот так.
Голос принадлежал Ханне. Сердце у Зака на миг замерло, а потом понеслось будто скорый поезд.
— Давай сюда, милый… вот так.
Зак повернул за угол аллейки, сам точно не зная, чего именно ожидает. Он напружинился, как стрела, и изготовился к бою. Однако открывшаяся картина оказалась даже большей неожиданностью, чем слова Ханны.
Она стояла на четвереньках — лицо с одной стороны пестрело грязными разводами, руки по самые запястья были испачканы в земле.
Она беседовала с маргаритками.
Застигнутая врасплох его появлением, девушка присела на пятки и растерянно заморгала, потом улыбнулась немного смущенно.
— Здравствуй, — промолвила она.
— Ты всегда разговариваешь с цветами?
— Моим цветам нравится, когда с ними разговаривают.
— Все это вокруг — твоих рук дело?
Она снова растерялась, потом расслабилась, и стало видно, как сильно она была напряжена. Еще немного и не выдержит, разлетится на куски, разобьется вдребезги.
Но почему? Неужели ее так смутил его приход? Вряд ли.
Не забывай про дистанцию, напомнил себе Зак. Ханна сумела ее найти, и тебе надо сделать то же самое.
— Я люблю копаться в земле, — сказала она.
— Здесь так прекрасно, — произнес он, а сам подумал: и ты тоже.
— Спасибо. — Ханна грациозно поднялась на ноги. Длинные голые ноги были исчерчены грязными полосами.
Он так долго созерцал их, что не сразу заметил, как она уходит.
— Подожди!
Она остановилась, но Зак растерялся, не зная, что сказать.
— И сегодняшняя ночь… тоже была прекрасна.
— О, Зак… — Тень набежала на ее лицо, какая-то мысль, видно неприятная и пугающая придала чертам жалобно-беззащитное выражение.
— Это было так ужасно? — тихо спросил он. — Так тяжело вспоминать?
— Напротив. — Принужденная улыбка появилась на лице. — Просто я думала, будет лучше, если я… то есть… — Набрав в грудь побольше воздуха, она послала ему печальную, почти прощальную улыбку. — Береги себя, Зак.
— Ты со мной прощаешься?
Молчание было ему ответом, и Зак почувствовал укол боли.
— Должен заметить, что пока никуда не ухожу.
— Я тоже, — прошептала она. — Просто не знаю, что сказать. Ты… ты всего лишь стоишь вот так, рядом… и у меня ноги подкашиваются. Я чувствую себя не в своей тарелке…
— У меня у самого, как только тебя увижу, начинается дрожь в коленях. — Зак притянул ее к себе.
Ханна испуганно ахнула и отшатнулась.
— Я тебя испачкаю!
— Земля или клубничный торт — мне все равно. — Он стремительно и жадно провел руками по ее спине, и тогда она перестала вырываться и обняла его за шею.
— Ни к чему все это, — проговорила она, обнимая его сильнее.
— Абсолютно. — Зарывшись лицом в ее волосы, Зак крепко прижимал Ханну к себе, и все чувства, с которыми он только что воевал, овладели им.
Страсть. Неутолимая потребность. Желание.
Острая, томительная тоска.
