пол, лицом вниз.
Зак стремительно сорвался с места, обежал вокруг кровати, подхватил ее, и не успела Ханна перевести дыхание, как оказалась прижата к этой божественно твердой, гладкой груди.
— Что с тобой? Ты не ушиблась?
— Ничего. Все нормально.
— Тогда ладно. — И он разжал руки. — Извини за вторжение.
— Ты не виноват. — Ханна неотрывно глядела на его подбородок, находившийся совсем близко от ее рта. Если немного потянуться, то можно бы…
Но он уже отвернулся и больше не смотрел на нее.
— Я действительно спал на ходу, — сказал он. — Воистину ничего не соображал.
— Я понимаю. — Теперь ей было стыдно за свое жульничество, за то, что она сделала его пешкой в своей игре. — Знаешь, вообще-то не в наших правилах так обходиться с гостями.
И тут вдруг он посмотрел на нее именно тем самым, нужным взглядом… исполненным жара и страсти… тех самых чувств, которых она пыталась добиться.
Неужели получилось?
Но в этот момент Зак отпустил ее и выпрямился.
— Да, в общем, я не чувствую, что со мной плохо обошлись.
Вымученно улыбнувшись, он вышел из спальни.
«Будь дома, будь дома», — мысленно молила Ханна, скрючившись на краю ванны и прижимая к уху трубку радиотелефона. Другое ухо напряженно ловило малейший шорох за дверью, которую она закрыла за собой, чтобы поговорить без помех.
— Да? — услышала она столь долгожданный, сколь и сердитый голос брата.
— Слава богу, ты дома! — громко зашептала она в телефон.
— Конечно, я дома в нашей части страны три часа ночи. А что случилось? С тобой все нормально?
— Все прекрасно. Мне нужно получить от тебя… кое-какие сведения.
— Сейчас?
Она бросила взгляд на дверь: там находился Зак, самый сексуальный мужчина на свете, на котором в данный миг не было ничего, кроме джинсов да ореола самоуверенности.
— Да, прямо сейчас.
— Ладно, только давай быстрее, мне в шесть на работу. Через три часа.
— Это… насчет… — Ханна набрала в грудь побольше воздуху. — Это трудно…
Майкл был несколькими годами старше ее. Он ходил в школу вместе с Заком. Они были закадычными дружками, и их проделки не одной мамаше попортили крови. Так что если кто и знал, как насадить наживку, то это должен быть Майкл.
— Послушай, мне надо знать, как… — Ну же, произнеси это, наконец. — … как соблазнить мужчину.
Ответом было гробовое молчание.
— Майкл?
— Кажется, я недослышал.
— Ты все дослышал правильно.
Майкл тихо чертыхнулся.
— Ну, хорошо… Даже если представить, что с твоей стороны вполне естественно спрашивать об этом именно меня, я бы хотел знать, почему и зачем тебе понадобилось кого-то соблазнять? Объясни! После того, как ты годами шарахалась от мужиков.
— Потому что теперь я выросла.
— Ты уже давно выросла.
— Ну, хорошо: потому что я только сейчас осознала, чего лишаюсь.
— Ханна, я серьезно. Почему?
— Разве это не понятно?
— Сделай одолжение, растолкуй.
Она вздохнула и снова бросила взгляд на закрытую дверь.
— Мне надоело быть девственницей, — зашептала она.
Ну, вот она и выговорила это.
— Так ты мне поможешь или нет?
— Ханна… — Он опять что-то прошипел себе под нос, и она представила, как брат сидит на кровати, с такими же всклокоченными, как у нее, волосами, снедаемый желанием ее придушить. — Послушай, отвяжись, а?
— Значит, ты тоже не знаешь, как это делается. — На Ханну волной обрушилось разочарование. И что же дальше?
На том конце провода раздался сухой смешок.
— Ну, как это делается, я знаю, — заверил ее Майкл. — Я просто не уверен, что хочу, чтобы ты знала.
— Кэрри сказала: все, что от меня требуется, — это слегка обнажить тело, потом начать его целовать, потом еще немножко обнажить. И все. Но это плохо подействовало, и вот теперь я хочу узнать…
— Погоди секунду, осади назад. Ты раздевалась для какого-то парня?
— Ну, пыталась, — призналась она с несчастным видом.
— Ханна, кого ты… — Голос брат зазвучал напряженно. — Кто он, этот… кого ты пыталась соблазнить? И почему это вдруг, ни с того ни с сего, тебе надоело быть… э… э…
— Девственницей, — зашипела она в телефон. — Видишь? Ты даже не можешь произнести это слово, значит, должен понимать, почему я не хочу больше ею быть.
— Хорошо. Послушай, у меня намечается немного свободного времени, и я прилечу к тебе на уикенд. Мы все обсудим.
— Нет! — Вот это, как раз было совершенно лишним — чтобы старший брат приехал ее воспитывать. — Ты не мог бы просто сказать, в чем именно я ошиблась?
— Ханна…
— Ну, пожалуйста, Майкл, — в отчаянии прошептала она, чувствуя, что вот-вот расплачется. — Мне необходимо это сделать. Я хочу это сделать. Мне просто нужен совет, небольшая подсказка… вот и все.
Он медленно, устало выдохнул.
— Я смогу быть у тебя через несколько дней…
— Нет.
— Я хочу обсудить это с тобой…
— Нет. Или дай совет, или можешь идти спать.
— Только не забудь про безопасный секс, — проговорил он сквозь зубы. — Обещай мне.
— Ладно.
— О'кей. Насчет того, что сказала Кэрри… — В голосе по-прежнему чувствовалась неловкость. — Это должно сработать… И еще… Самому не верится, что рассказываю тебе такие вещи… но, что бы там женщины ни говорили, нам, мужчинам, тоже хочется романтики. Ну, там музыка, свечи… Проклятие, как все это глупо!..
— Нет, нет, вовсе не глупо! — Ханну охватили волнение и вновь проснувшаяся надежда. — У меня есть свечи… — Она осеклась, так как в дверь ванной постучали. Потом она услышала низкий, нестерпимо обворожительный голос:
— Ханна!
— Спасибо, Майкл, — быстро проговорила она, — мне надо идти.
— Ханна, погоди…
— Я тебя люблю! — Она дала отбой и, закусив нижнюю губу, уставилась на дверь.
Романтика. Музыка. Свечи.
