— Это копия рукописи Гертруды Микс. Только не спрашивайте, как мне удалось ее заполучить. Как бы нам с вами не оказаться за решеткой.
— Вы уже прочитали? Он кивнул:
— Да.
— И?
— Лучше почитайте сами. Многое из того, о чем здесь написано, случилось еще до начала ее работы у вас. Похоже, этой стерве многое удалось раскопать.
— Спасибо, Говард.
Лара подождала, пока за ним закроется дверь, затем нажала кнопку интеркома.
— Меня ни для кого нет.
Она раскрыла рукопись и начала читать.
Это была убийственная история жизни хитрой, деспотичной женщины, которая ради достижения своих целей не останавливалась ни перед чем, с подробным описанием ее неуравновешенности, хамства и
диктаторских замашек в обращении с подчиненными.
В этом «сочинении» Гертруда с ненавистью и издевкой изложила десятки анекдотичных случаев из жизни своей героини. Что же касается таких качеств Лары, как самостоятельность суждений, смелость в принятии решений, врожденный талант, умение предвидеть ситуацию, великодушие, — об этом в рукописи не было ни слова. Лара продолжала читать:
«Один из трюков Железной Бабочки заключался в том, чтобы назначать деловые встречи с иностранными партнерами на раннее утро первого же дня их пребывания в Штатах, пока они еще не отошли от перелета, в то время как Лара Камерон свеженькая как огурчик…»
«…На переговорах с японцами их поили чаем, в который подмешивали валиум, а сама Лара Камерон пила кофе с риталином, стимулятором активности умственной деятельности…»
«…Во время встречи с немецкими банкирами им подали кофе с валиумом, она же пила чай с риталином…»
«… Когда Лара Камерон договаривалась о строительстве в Куинсе и местные власти отказались дать ей разрешение, она смогла убедить их, выдумав историю про свою несуществующую дочь, которая якобы должна поселиться в одном из новых домов…»
«…Узнав, что жильцы не желают выезжать из своих квартир, Лара Камерон нагнала в дом бездомных…»
Ничто не было забыто Гертрудой Микс. Закончив читать, Лара еще долго неподвижно сидела за своим столом. Затем она позвала Говарда Келлера.
— Мне нужны сведения о Генри Зайнфельде. Ему принадлежит «Кендллайт пресс».
— Ясно.
Келлер вернулся через пятьдесят минут.
— Дела у Зайнфельда из рук вон плохи, — доложил он. — Едва держится на ногах. Живет от книги до книги. Одного хлопка достаточно, чтобы вышибить его из бизнеса.
— Спасибо, Говард.
Она позвонила своему адвокату Терри Хиллу.
— Терри, как вы смотрите на то, чтобы стать книгоиздателем?
— Что вы задумали?
— Я хочу, чтобы вы приобрели на свое имя издательство «Кендллайт пресс». Его владелец Генри Зайнфельд.
— Не вижу проблем. Сколько вы готовы заплатить?
— Постарайтесь купить его за пятьсот тысяч. При необходимости можете поднимать цену до миллиона. Позаботьтесь о том, чтобы в договор были включены и все принадлежащие Зайнфельду литературные права. Мое имя упоминаться не должно.
Издательство «Кендллайт пресс» располагалось в старом здании на Тридцать четвертой улице. Офис Генри Зайнфельда состоял из маленькой приемной и его личного кабинета, размером немногим больше.
— Вас спрашивает некто мистер Хилл, — доложила ему секретарша.
— Попросите его войти.
О своем визите Терри Хилл предупредил Зайнфельда заранее.
Он вошел в обшарпанный кабинет. Зайнфельд сидел за своим рабочим столом.
— Чем могу служить, мистер Хилл?
— Я представляю одну немецкую издательскую фирму, которая хотела бы приобрести ваше издательство.
Прикуривая сигару, Зайнфельд лихорадочно обдумывал услышанное.
— Но мое издательство не продается, — заявил он.
— Ах, какая жалость! — воскликнул Терри Хилл. — Мы пытаемся прорваться на американский рынок, и вы нам очень подходите.
— Я создал это издательство с нуля, — гордо изрек Зайнфельд. — Оно для меня — что дитя родное. И я ни за что на свете не хочу с ним расставаться.
— Я понимаю ваши чувства, — с симпатией проговорил адвокат. — А мы могли бы заплатить вам за него пятьсот тысяч долларов.
Зайнфельд чуть не подавился своей сигарой.
— Пятьсот тысяч? О черт! Вообще-то у меня сейчас готовится к выходу книга, которая одна обещает принести миллион долларов. Н-нет, сэр. Ваше предложение меня просто обижает.
— Да я делаю вам настоящий подарок, — заявил Терри Хилл. — Вы же по уши в долгах. Сто тысяч долларов. Я проверял. Вот что, я даю вам шестьсот тысяч. И это мое последнее слово.
— Вы хотите, чтобы я потом волосы на себе рвал? Вот если бы вы предложили мне семьсот…
— Всего хорошего, мистер Зайнфельд, — вставая, сказал Терри Хилл. — Я без труда найду другую фирму. — Он направился к двери.
— Минуточку, минуточку, — засуетился Зайнфельд. — Не будем горячиться. По правде говоря, моя жена меня уже достала своими уговорами бросить все и удалиться на покой. Может, мне и в самом деле пора отдохнуть?
Терри Хилл вернулся к столу и вытащил из кармана подготовленный договор.
— Здесь же приложен чек на шестьсот тысяч долларов. От вас требуется только поставить свою подпись. Это место отмечено галочкой.
Лара вызвала к себе Келлера.
— Мы только что купили «Кендллайт пресс».
— Отлично. И что вы теперь собираетесь делать?
— Прежде всего уничтожить книгу Гертруды Микс. Проследите, чтобы ее не опубликовали в другом месте. Есть масса способов сделать это. Если она попытается через суд вернуть себе права, мы сможем устроить так, что это дело будет тянуться многие годы.
— Вы намерены ликвидировать издательство?
— Конечно, нет. Назначьте кого-нибудь управлять им.
Вернувшись в свой кабинет, Келлер попросил зайти свою секретаршу.
— Я хочу продиктовать вам письмо, — сказал он. — «Джеку Хеллману, „Хеллман риэлти“. Дорогой Джек, я обсудил ваше предложение с мисс Камерон, и мы пришли к выводу, что в настоящее время нам нет смысла вступать с вами в сотрудничество. Однако мы уверены, что в будущем…»
Секретарша перестала записывать.
— Что, уже записали? — спросил Келлер. Она как-то странно уставилась на него.
— Мистер Келлер…
— Да?
