волосы, затем последовал за охранником по тюремному коридору к отделению с комнатами для интимных свиданий.
Охранник показал ему, в какую из них войти. Предвкушая удовольствие, Патас нарочито небрежно вошел туда и тут же остановился, вытаращив от удивления глаза.
— Лючия! Боже мой, какого черта ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась?
— Я сказала, что мы помолвлены, Бенито, — тихо произнесла Лючия.
На ней было ярко-красное шелковое платье с большим вырезом, подчеркивавшее ее великолепную фигуру.
Бенито Патас попятился от нее.
— Уходи.
— Как хочешь, но прежде я хочу тебе кое-что сказать. Когда ты стал давать показания на суде против моего отца и братьев, я смотрела на тебя и чувствовала, как ненавижу тебя. Я хотела убить тебя. — Она подошла поближе. — Но потом поняла, что это был мужественный поступок с твоей стороны. Ты осмелился встать и сказать всю правду. Отец и братья не были злодеями, но они делали ужасные вещи. И ты был единственным, кому хватило храбрости бросить им вызов. — Поверь мне, Лючия, — начал он, — полиция заставила меня…
— Не надо ничего объяснять, — мягко сказала Лючия. — Тем более мне. Ты помнишь, как мы впервые занимались любовью? Я уже тогда поняла, что полюбила тебя и буду любить всегда.
— Лючия, я бы никогда не сделал…
— Любимый, давай забудем о случившемся. С этим уже ничего не поделаешь. Сейчас гораздо важнее, что мы опять вместе.
Она подошла к нему уже совсем близко, он чувствовал пьянящий аромат ее духов. Он совсем растерялся.
— Ты… ты это серьезно?
— Более, чем когда-либо в жизни. Поэтому я и пришла сюда сегодня, чтобы ты понял это, чтобы доказать тебе, что я — твоя. И не только на словах.
Ее пальцы потянулись к бретелькам, и через секунду платье соскользнуло на пол. Она стояла перед ним совершенно голая.
— Теперь ты мне веришь?
«Боже, до чего же она прекрасна».
— Да, я верю. — Его голос был хриплым.
Лючия прильнула к нему всем телом.
— Раздевайся, — прошептала она. — Быстрее!
Она смотрела, как Патас раздевался. Сняв с себя все, он взял ее за руку и подвел к маленькой кровати в углу комнаты. Не утруждая себя ласками, он через секунду был уже на ней. Самодовольно улыбаясь, он раздвинул ей ноги и глубоко погрузился в нее.
— Все как прежде, — сказал он самоуверенно. — Ты ведь не смогла меня забыть, а?
— Да, — прошептала она ему на ухо. — И знаешь, почему я не смогла тебя забыть.
— Нет, mi amore. Скажи мне.
— Потому что я — сицилийка, как и мой отец.
Протянув руку за голову, она вытащила из волос длинную резную шпильку.
Бенито Патас почувствовал, как что-то вонзилось ему под ребра, и от резкой боли он готов был закричать, но Лючия зажала ему рот поцелуем, и в тот момент, когда тело Бенито дергалось и извивалось на ней в конвульсиях, Лючия испытала оргазм.
Через несколько минут она была уже одета и шпилька вновь оказалась в волосах. Бенито лежал под одеялом с закрытыми глазами. Лючия постучала в дверь камеры и улыбнулась охраннику, открывшему дверь, чтобы ее выпустить. — Он уснул, — прошептала она.
Взглянув на красивую молодую женщину, охранник не сдержал улыбки.
— Вы, наверное, несколько утомили его.
— Я думаю.
Эти два откровенно дерзких убийства потрясли Италию. Молодая красивая дочь мафиозо отомстила за своих отца и братьев, и впечатлительная итальянская общественность поддерживала и «болела» за нее. Полиция же, вполне естественно, была другого мнения. Убив уважаемого судью, Лючия Кармине совершила затем второе убийство прямо в стенах тюрьмы. И, что фактически приравнивалось к первым двум преступлениям, она оставила полицию в дураках. Газеты просто захлебывались от восторга на эту тему.
— Мне нужна ее голова, — прорычал комиссар полиции своему заместителю. — И сегодня же.
Поиски становились все более интенсивными, в то время как виновница всей это шумихи скрывалась в доме Сальваторе Джузеппе, одного из людей отца, которому удалось избежать ареста.
Изначально единственным желанием Лючии было отомстить за честь отца и братьев. Она полностью отдавала себе отчет в том, что может быть схвачена, и была готова принести себя в жертву. Когда же ей удалось выйти из тюрьмы и скрыться, ее мысли переключились с мести на то, как уцелеть. Теперь, когда она выполнила то, что наметила, жизнь вдруг снова обрела ценность. «Я не дамся им, — поклялась она себе. — Никогда».
Сальваторе Джузеппе и его жена сделали все возможное, чтобы как-то изменить внешность Лючии. Они осветили ей волосы, подкрасили зубы, купили ей очки и мешковатую одежду.
Сальваторе придирчиво осмотрел свое творение.
— Неплохо, — оценил он, — но этого недостаточно. Нам надо вывезти тебя из Италии. Тебе нужно уехать в такое место, где первые полосы газет не пестрят твоими фотографиями и где ты сможешь на несколько месяцев скрыться.
И тут Лючия вспомнила: «Если тебе когда-нибудь понадобится надежный человек, ты можешь положиться на Доминика Дюреля. Мы с ним как братья. Он живет во Франции, в Безье, недалеко от испанской границы».
— Я знаю, куда мне можно поехать, — сказала Лючия. — Но мне нужен паспорт.
— Я позабочусь об этом.
Спустя двадцать четыре часа Лючия уже держала в руках паспорт на имя Лючии Рома, в нем была ее фотография с уже измененной внешностью.
— Куда же ты поедешь?
— У моего отца во Франции есть друг, который поможет мне.
— Если ты хочешь, чтобы я проводил тебя до границы… — начал Сальваторе.
Они оба понимали, насколько это опасно.
— Нет, Сальваторе, — сказала Лючия. — Вы уже достаточно сделали для меня. Я должна ехать одна.
На следующее утро Сальваторе Джузеппе взял напрокат «фиат» на имя Лючии Рома и дал ей ключи.
— Будь осторожна, — попросил он.
— Не беспокойтесь. Я родилась под счастливой звездой.
Разве не так говорил ей отец?
У итало— французской границы медленно тянулась длинная цепочка машин, направлявшихся во Францию. По мере приближения к контрольно-пропускному пункту Лючия нервничала все сильнее. Ее наверняка ищут на всех выездных пунктах. И она знала, что, если ее поймают, пожизненное заключение ей обеспечено. «Я лучше застрелюсь», — думала Лючия.
Она уже поравнялась с дежурным офицером.
— Ваш паспорт, сеньорина.
Через окошко машины Лючия протянула ему свой черный паспорт. Взяв его, офицер взглянул на
