«Там должны остаться записи».
— Что это за больница?
— Она сгорела в 1961 году. На ее месте построили новую.
Отец Беррендо увидел, как на лице его собеседника отразилось замешательство.
— Не забывайте, сеньор, что сведения, интересующие вас, двадцативосьмилетней
давности. Многое изменилось за это время.
«Ничто меня не остановит, — думал Такер. — Особенно теперь, когда я так близок к разгадке. Должны же были сохраниться на нее какие-то бумаги». Оставалось еще одно место, где он мог что-то узнать, — приют.
Он ежедневно отчитывался перед Элен Скотт.
— Постоянно держите меня в курсе того, как развиваются события. Как только девочка найдется, я должна немедленно знать об этом.
И Элана Такера удивляла настойчивость, звучавшая в ее голосе. «Похоже, что она в жуткой спешке по поводу того, что случилось столько лет назад. Почему? Ну не все сразу. Сначала мне нужно найти интересующие меня доказательства».
Тем же утром Элан Такер побывал в приюте. Он посмотрел на мрачную комнату, где шумно галдели игравшие дети, и подумал: «Вот здесь выросла наследница династии Скоттов, а эта тварь в Нью-Йорке распоряжалась всеми деньгами и полнотой власти. Ну теперь ей придется поделиться с вашим покорным слугой. Да, мы с ней составим мощным альянс, Элен Скотт и я».
— Чем я могу вам помочь, сеньор? — спросила подошедшая к нему девушка.
Он улыбнулся. «Ты можешь помочь мне заработать миллиард долларов».
— Я бы хотел поговорить с тем, кто здесь за все отвечает.
— Это сеньора Анхелес.
— Она здесь?
— Si, сеньор. Я провожу вас к ней.
Девушка провела его через зал к маленькому кабинету в глубине здания. — Сюда, пожалуйста.
Элан Такер вошел в кабинет. Сидевшей за столом женщине было за восемьдесят. Когда-то она была очень полной, но теперь совсем усохла. У нее были седые редкие волосы, но глаза оставались ясными и чистыми.
— Доброе утро, сеньор. Чем могу вам помочь? Вы, наверное, пришли усыновить кого-нибудь из наших очаровательных детишек? Они у нас такие замечательные. Выбирайте любого.
— Нет, сеньора. Я пришел навести справки о ребенке, которого оставили здесь много лет назад.
Мерседес Анхелес нахмурилась.
— Я что-то не понимаю.
— К вам принесли маленькую девочку… — Он сделал вид, что смотрит в свои записи. — В октябре 1947 года.
— Это было так давно. Она не могла до сих пор оставаться здесь. Понимаете сеньор, по нашим правилам в возрасте пятнадцати лет…
— Нет, сеньора. Я знаю, что ее здесь нет. Но я хотел бы знать точную дату, когда ее сюда принесли.
— Боюсь, что не смогу вам помочь, сеньор.
У него упало сердце.
— Видите ли, сюда приносят так много детей, что если вы не знаете ее имени…
«Патриция Скотт», — подумал он, а вслух сказал:
— Миган. Ее звали Миган.
Лицо Мерседес Анхелес просияло.
— Эту девочку трудно забыть. Она была сущим дьяволенком, и все души в ней не чаяли. Знаете, однажды она…
У Элана Такера не было времени выслушивать забавные истории. Его чутье подсказывало ему, что он вот-вот получит часть богатства Скоттов. И в этом ему должна была помочь эта словоохотливая старушка. «Я должен быть с ней терпелив».
— Сеньора Анхелес, у меня не так много времени. А нет ли в ваших записях точной даты?
— Конечно есть, сеньор. Государство требует от нас точности регистрации.
Сердце Такера запрыгало от радости. «Мне надо было взять фотоаппарат и сфотографировать документы. Ничего. Я сделаю фотокопию».
— Не могли бы вы мне показать эти документы, сеньора?
Она нахмурилась.
— Даже не знаю. Эти документы только для служебного пользования и…
— Разумеется, — спокойно сказал Такер. — Я все понимаю. Вы говорили, что любили малышку Миган, и я думаю, вы хотели бы ей помочь. Именно поэтому я и пришел сюда. У меня есть для нее хорошие новости.
— И для этого вам необходимо знать дату, когда она к нам поступила?
— Это для того, чтобы я смог доказать, что она именно тот человек, кого я ищу. Ее отец умер и оставил ей небольшое наследство. И я хочу, чтобы она его получила, — сказал он не моргнув глазом.
— Да-да, — понимающе кивнула женщина.
Такер вытащил из кармана пачку денег. — И в качестве моей признательности за доставленные вам хлопоты я бы хотел пожертвовать на нужды приюта сто долларов. С выражением некоторого колебания на лице она смотрела на пачку денег. Он вытащил из пачки еще одну банкноту.
— Двести долларов. Она сдвинула брови.
— Хорошо, пятьсот.
Мерседес Анхелес просияла.
— Это очень благородно с вашей стороны, сеньор. Я схожу за документами.
«Наконец— то! — торжествующе подумал он. — Боже мой, я добился своего! Она украла „Скотт индастриз“. И если бы не я, она бы осталась безнаказанной».
Когда он представит Элен Скотт все собранные им доказательства, она ничего не сможет отрицать. Самолет разбился 1 октября. Миган пробыла в больнице десять дней. Значит, она попала в приют примерно 11 октября. Мерседес Анхелес вернулась в кабинет с папкой в руках.
— Я нашла, — гордо сказала она.
Элан Такер с трудом удержался, чтобы не вырвать папку у нее из рук.
— Я могу взглянуть на записи? — вежливо спросил он.
— Конечно, вы были так великодушны. — И тут она нахмурилась. — Я надеюсь, вы никому об этом не скажете. Я не имею права этого делать.
— Это будет нашей тайной, сеньора.
Она протянула ему папку. Сделав глубокий вдох, он открыл ее. Сверху было написано: «Миган. Девочка. Родители неизвестны». И далее следовала дата. Но там была какая-то ошибка.
— Здесь сказано, что Миган попала сюда 14 июня 1947 года.
— Si, сеньор.
— Этого не может быть! — чуть не закричал он. «Самолет разбился 1 октября, четырьмя месяцами позже».
На ее лице появилось недоумение.
— Что значит «не может быть», сеньор? Я вас не понимаю.
— Кто… кто ведет эти записи?
— Я сама. Когда к нам поступает ребенок, я записываю дату и все имеющиеся сведения о Нем. Его мечты рушились.
— А вы не могли ошибиться? Я имею в виду дату. Не могло ли это быть 10 или 11 октября?
— Сеньор, я могу отличить 14 июня от 11 октября, — возмущенно сказала она.
Все было кончено. Он построил свою мечту на слишком хрупком фундаменте. Значит, Патриция Скотт
