– Выше!
– Тогда держись! Не струсишь?
Она снова взлетела вверх, восторженно требуя:
– Еще!
Паттерсон стоял спиной к зданию и не увидел, как в сад вышли доктор Келлер с Эшли.
– Еще! – визжала Катрина.
Эшли неожиданно застыла, окаменев, не в силах сделать ни шагу. При виде отца, игравшего с ребенком, время словно раскололось. Все происходило, как в замедленной съемке.
Малышка с косичками машет руками и громко кричит:
– Выше, папа!
– Тогда держись! Не струсишь?
Но девочку неожиданно швыряют на постель…
Чей– то знакомый голос повторяет:
– Вот увидишь, тебе это понравится.
Темная фигура мужчины, который бесцеремонно ложится рядом.
Малышка захлебывается плачем:
– Перестань! Нет! Пожалуйста, не надо. Незнакомец держится в тени. Он прижимает ее к постели и начинает гладить…
– Разве тебе не хорошо?
И тут тень мгновенно исчезла, словно чья-то большая рука сдернула покрывало, и Эшли увидела лицо. Лицо своего отца.
Из глотки Эшли вырвался нечеловеческий вопль. Вопль раненого зверя. Она кричала и кричала и не могла остановиться. Лицо было искажено мучительно-уродливой гримасой. В этот момент она не походила ни на себя, ни на своих “заместителей”.
Доктор Паттерсон, Виктория и Катрина удивленно обернулись.
– Прошу прощения, – поспешно вмешался доктор Келлер. – Сегодня, по-видимому, неудачный день. Не могли бы вы прийти в другое время?
Он подхватил Эшли на руки и понес в дом.
Вскоре Эшли уже лежала в кабинете неотложной помощи. Около нее хлопотала медсестра.
– Ее пульс неестественно частый, – заметил Келлер. – Она в состоянии катативной амнезии. Подвинувшись ближе, он окликнул:
– Эшли, вам нечего бояться. Здесь вы в безопасности. Никто не причинит вам зла. Прислушивайтесь к звукам моего голоса и расслабляйтесь…, расслабляйтесь…
Прошло не менее часа, прежде чем Эшли немного успокоилась.
– Эшли, объясните, что случилось, – снова попросил Келлер. – Что вас так расстроило?
– Отец и маленькая девочка…
– И что тут такого?
– Она не может вынести этого, – ответила за нее Тони. – Боится, что он сделает с малышкой то же самое, что сотворил с ней.
Доктор Келлер мгновенно встрепенулся. Неужели разгадка близка?
– И что…, что же он сотворил с ней?
Это случилось в Лондоне. Она уже лежала в постели. Он сел рядом и тихо пообещал:
– Я кое-что приготовил для тебя, детка. Вот увидишь, тебе понравится.
И стал щекотать ее, а она заливалась смехом… А потом…, потом началось самое страшное. Он стащил с Эшли пижамку и принялся гладить ее и засовывать палец в ту дырочку, что внизу…
– Правда тебе хорошо, крошка? – непрестанно повторял отец.
– Нет! Не нужно, папа, не нужно! – кричала Эшли, но отец, ничего не слушая, лег на нее и продолжал…, продолжал…
– Тогда это случилось впервые, Тони? – спросил Келлер.
– Да.
– Сколько лет было тогда Эшли?
– Шесть.
– Именно в тот вечер вы и родились?
– Да. Эшли была вне себя от страха и не могла даже думать связно.
– А что происходило потом?
– Отец приходил каждую ночь и ложился с ней в постель, – выпалила Тони. – Она так и не сумела уговорить его не делать этого. Когда они вернулись домой, Эшли пожаловалась матери, но та назвала ее подлой лживой сучонкой.
Эшли перестала спать, боясь, что папа снова появится в ее комнате. Он заставлял ее касаться его…, его члена, а потом играл с собой. И все время твердил:
– Никому не рассказывай, иначе я больше не стану тебя любить.
Вот она и молчала. Мама с папой постоянно скандалили, и Эшли считала, что это все из-за нее. Она понимала, что сделала что-то плохое, но не знала, что именно. Мама ее ненавидела.
– И сколько это продолжалось?
– Когда мне было восемь… Тони осеклась.
– Ну же, продолжайте.
Лицо Эшли стало мягче, беззащитнее. Теперь в кресле сидела Алетт.
– Мы переехали в Рим, – пояснила она, – где отец проводил исследования в клинике Умберто Первого.
– И там родились вы?
– Верно. Эшли не перенесла того, что сделал отец в первую же ночь, вот я и пришла, чтобы защитить ее.
– Что же он сделал, Алетт? – допытывался Келлер.
– Опять вошел в ее комнату, пока Эшли спала. Он был совсем голый. Забрался к ней в постель, только на этот раз изнасиловал. Было ужасно много крови, и так больно, так больно… Эшли не совладала с ним. Она умоляла его не делать этого больше, но все повторялось каждую ночь. И он всегда говорил одно:
– Крошка моя, только таким способом мужчина показывает женщине, что любит ее больше всех на свете. Ты моя единственная, и я обожаю тебя. Но не смей никому и пикнуть об этом.
И Эшли молчала. Она совсем не знала, что ей делать, и была совершенно одна. Вот мы с Тони и помогали, как умели.
Эшли громко всхлипывала. По щекам катились слезы. Гилберт сверхчеловеческим усилием воли удерживался от того, чтобы не обнять ее, не признаться, что любит, что отныне все будет хорошо. Но об этом, разумеется, не могло быть и речи.
'Я ее доктор. Отношения доктора с пациенткой святы”.
Вернувшись в кабинет доктора Луисона, Гилберт обнаружил, что доктор Паттерсон и его спутницы успели уехать.
– Что же, наконец-то все прояснилось, – сообщил Келлер. – Именно этого мы ждали. Произошел перелом. Теперь я знаю, когда и по какой причине родились Тони и Алетт. Отныне нужно ждать больших перемен.
Доктор Келлер оказался прав. Свершилось чудо.
Глава 26
Сеансы гипнотерапии начались снова. Но на этот раз все было по-другому. Как-то, погрузив Эшли в сон, Келлер попросил рассказать о Джиме Клири.
– Я любила Джима, – грустно призналась девушка. – Мы собирались сбежать и пожениться.
– Как это было?
– После выпускного бала Джим попросил меня зайти к нему домой, но я…, я отказалась. Когда он привез
