— Но мы уже и так превысили расходы на рекламу, — возразил Рис. — Необходимо искать другой выход.
— Надо изъять их из аптек, — неожиданно сказала Элизабет.
Все вопросительно взглянули на нее.
— Что?
— Они там слишком доступны. — Она повернулась к Рису. — Необходимо продолжить их рекламирование, но продавать их только в салонах красоты. Пусть они станут дефицитом, чтобы их невозможно было достать. Тогда к ним изменится и отношение.
Рис немного подумал, затем утвердительно кивнул и сказал:
— Неплохо. Попробуем.
Спрос на них вырос мгновенно.
Спустя некоторое время Рис поздравил ее с успехом.
— А вы, мадемуазель, не просто красивы… — сказал он, улыбаясь.
Значит, кое-что все-таки он начал замечать.
Глава 26
Алек Николз сидел один в сауне клуба, как вдруг отворилась дверь и в наполненную паром комнату шагнул мужчина, обмотанный полотенцем в виде набедренной повязки. Он опустился на деревянную скамью рядом с Алеком.
— Жарко, как у черта на сковороде, а, сэр Алек?
Алек обернулся. Это был Суинтон.
— Как вы сюда попали?
Суинтон заговорщически подмигнул.
— Сказал им, что у нас здесь с вами назначено свидание. — Он посмотрел Алеку прямо в глаза. — Разве не так, сэр Алек? Ведь вы знали, что я скоро приду?
— Нет, — ответил Алек. — Я же ясно сказал: мне нужно время.
— Вы также говорили, что ваша маленькая кузина не станет возражать против свободной продажи акций, и тогда, мол, отдадите долги.
— Она… она переменила решение.
— Ну тогда заставьте ее снова переменить его.
— Я и пытаюсь это сделать. Вопрос упирается только в…
— Вопрос упирается в то, что нам надоело есть дерьмо, которым вы нас кормите. — Джон Суинтон придвинулся вплотную к Алеку, так что тому пришлось даже немного отсесть от него. — Мы хотим обойтись без насилия. Когда еще удастся заполучить другого такого покровителя в парламенте? Вы знаете, что я имею в виду. Но всему есть предел. — Он напирал всем телом на Алека, и тот отодвинулся еще дальше. — Мы оказали вам целый ряд услуг. Теперь ваш черед. Нам нужны наркотики.
— Но это невозможно, — сказал Алек. — Не могу. Не вижу никакой…
Вдруг Алек почувствовал, что почти прижат спиной к большому металлическому контейнеру, доверху набитому горячими камнями.
— Осторожнее, — сказал Алек. — Я…
Суинтон, захватив руку Алека, вывернул ее и поднес к раскаленным камням. Алек почувствовал обжигающий жар.
— Нет!
В следующую секунду рука оказалась прижатой к камням, и он, закричав от боли, корчась, упал на пол сауны. Суинтон нагнулся к нему:
— Попытайся найти такую возможность. До скорого.
Глава 27
Анна Рофф-Гасснер не знала, как долго она сможет все это выдержать.
Она стала пленницей в собственном доме. Она и дети оставались в доме одни, если не считать приходившей к ним один раз в неделю уборщицы, в полной зависимости от Вальтера. Он уже не скрывал своей ненависти к ним. Однажды Анна сидела в детской и вместе с детьми слушала их любимую пластинку: Welch ein Singen, Musizieren, Pfeifen, Zwitschken, Tiriliern… — как вдруг туда ворвался Вальтер.
— Довольно слушать эту галиматью, — заорал он, схватил пластинку и разбил ее вдребезги.
Дети в страхе кинулись к матери.
Анна пыталась успокоить его.
— Прости меня, Вальтер. Я не знала, что ты дома. Тебе что-нибудь надо?
Он подошел к ней с горящими глазами и сказал:
— Мы должны избавиться от детей, Анна.
Положил руки ей на плечи.
— То, что произойдет в этом доме, останется между нами.
Эти слова вихрем кружились у нее в голове, а руки Вальтера все сильнее давили ей на плечи. У нее перехватило дыхание, и она упала без чувств.
Очнулась Анна в постели. Ставни были закрыты. Она посмотрела на часы. Шесть вечера. В доме было тихо. Слишком тихо. Первой ее мыслью было: дети! И ужас обуял ее. Она встала с кровати и, едва держась на ногах от слабости, поковыляла к двери. Дверь была заперта снаружи. Она приложила ухо к замочной скважине и прислушалась. Должны же быть слышны хоть какие-то звуки. Дети скорее всего вот- вот прибегут к ней, чтобы узнать, как она себя чувствует.
Если смогут. Если еще живы.
Ноги ее дрожали так сильно, что она едва дошла до телефона. «Боже, сделай так, чтобы он работал», — мысленно взмолилась она и сняла трубку. Ответом ей был обычный, ровный сигнал готовности. Чуть помедлив от мысли, что Вальтер сделает с ней, если вновь поймает ее за этим занятием, она поспешно набрала 110. У нее так тряслись руки, что она набрала не тот номер. Потом снова ошиблась. Она начала плакать. Потерять столько времени! Пытаясь перебороть начинавшуюся истерику, снова стала набирать нужный номер, приказывая пальцу делать это правильно. Раздались гудки и вслед за ними, как чудо, мужской голос:
— Hier ist der Notruf der Polizei.
От волнения у Анны пропал голос.
— Hier ist der Notruf der Polizei. Kann ich Ihnen helfen?
— Ja, bitte! — Это было более похоже на рыдание. — Ich bin in grosser Gefahr. Bitte, schicken sie jemanden…
Невесть откуда появившийся Вальтер вырвал из ее рук телефонную трубку, с силой отшвырнул Анну к кровати, затем, выдернув провод из стены, тяжело дыша, обернулся к ней.
— Дети, — прошептала она. — Что ты сделал с детьми?
Вальтер ничего ей не ответил.
