Телефон замолкает, потом начинает звонить снова.
Гольдинер не шевелится.
Медленно меняется свет за окном.
Смеркается…
Звуки жизни за окном, потом снова — настойчивый звонок телефона…
Гольдинер, не шевелясь, сидит у окна.
КРИК С УЛИЦЫ. Дядя Вульф! Дя-дя Ву-ульф!
ГОЛЬДИНЕР (в окно). Что?
КРИК С УЛИЦЫ. Тетя Роза велела передать!
ГОЛЬДИНЕР. В другой раз!
КРИК С УЛИЦЫ. Не-ет! Она сказала, это сро-очно! Она велела передать, что Концевич, когда услышал, забыл, как ходит конь!
ГОЛЬДИНЕР. Хорошо!
КРИК С УЛИЦЫ. За-был, как ходит ко-онь!
ГОЛЬДИНЕР. Я понял!
КРИК С УЛИЦЫ. Это был джоук? А в чем там цимес? Дядя Ву-ульф!..
Гольдинер садится, обхватывает голову руками, затыкает уши.
За окном темнеет окончательно. И пока не становится совсем темно, Гольдинер сидит неподвижно.
конец первого акта
Сцена четвертая Звуки Брайтон-Бич: Шуфутинский, какой-то рок из проезжающей машины, голоса.
МИССИС УОТСОН, в черных очках, пискнув замком автомобиля, проходит через авансцену. Бросив взгляд на окна, заходит в дверь дома.
Через минуту выходит на улицу, набирает номер на мобильном.
В пустой квартире Гольдинера звонит телефон. С грохотом проходит поезд. Телефон звонит в пустой квартире.
Миссис Уотсон, постояв немного, складывает мобильный и уходит. Звонки в квартире прекращаются.
ГОЛОС. Две недели спустя.
В квартире долго звонит телефон. Опираясь на палочку, выходит ГОЛЬДИНЕР. Берет трубку.
ГОЛЬДИНЕР. Алло. Да, я. Вернулся. На Гавайях! Что ты спрашиваешь, ты же все знаешь. Да, сердце. Врачи говорят «азохнвей», Сема. По-латыни! Что ты спрашиваешь? Перестань говорить глупости, — что у нас впереди? Гроб у нас впереди, остальное сзади, включая геморрой. Извини, Сема, я не про тебя, я вообще! Вообще! Надо иногда иметь мужество смотреть правде в глаза. Извини. Спасибо тебе, что позвонил. Да. Я держусь, Сема, какие варианты… Держусь! Пока.
Кладет трубку. Сидит некоторое время, глядя в окно. Потом сам набирает номер, шевеля губами.
Прости, дурацкий вопрос. Какой сегодня день? Точно? Спасибо.
Кладет трубку. Сидит, глядя в окно. Потом снова набирает номер.
Прости, я тут вспомнил… Анекдот в тему. Умирает старый еврей… Что ты смеешься, это еще не весь анекдот! Какой ты знаешь? Нет, это другой! Это другой анекдот и другой еврей. Умирает другой старый еврей. — их много, Сема! наберись терпения… — умирает и слышит с кухни запах гефелте фиш. Зовет внука, говорит: попроси у бабушки кусочек для меня. Внук уходит, возвращается и говорит: «бабушка сказала — это на потом.» (Смеется.) На потом! (Всхлипывает.) Ой… Помнишь юбилей завода? «Какого». Нашего с тобой, Сема — «Энерготяжмаша»! Семьдесят восьмой год. К нам в партком тогда пришел жаловаться на жизнь освобожденный комсомольский секретарь. Из турбинного цеха, — помнишь? здоровый такой… — Рыжиков, правильно! Всем в праздничном заказе дали палку колбасы, а ему — только гречу и томаты. Так он потом до обкома дошел. Чуть из партии не вышел от обиды… Кто-то съел его колбасу, Сема! За два года до коммунизма. Не дождался… «Это на потом»!
(Смеется.) Если бы ты знал, как я боялся коммунистов! Да вот со страху и вступил, что ты спрашиваешь? Потом еще больше испугался, и очнулся уже в парткоме. Страшно, а что делать? Обратной дороги нет… Ой, Сема, что ты говоришь! Колбаса была два раза в год, а тоска все время… Жизнь пошла на ерунду, товарищ Липскер, вот что я вам скажу, как партиец партийцу. Ты помнишь слово «Пленум»? Сема, ты можешь сказать: зачем нам в Харькове нужна была эта латынь? Ночью в больнице проснулся — влезла в голову фамилия «Самора Машел». Влезла и крутится, как турбина… Са-мора Ма-шел! Ну и слава богу, что не знаешь. А я полночи ворочался — кто это, зачем мне? Ужас.
Звонок в дверь.
Прости, не могу сейчас говорить! Я позвоню.
Кладет трубку, быстро, как только может, идет к двери, открывает. Никого. Выходит за дверь, оглядывается, поднимает с пола скрученный в трубку ворох рекламной продукции. Возвращается в квартиру, вертит в руках листок.
«Опытный венеролог в Бруклине». Это то, что мне сейчас нужно.
Бросает рекламные проспекты за холодильник. Подходит к коробке с лекарствами на столе. Что-то находит, пьет.
Подходит к коробке с кассетами, перебирает. Вставляет одну в плеер, садится рядом, лицом к окну, нажимает «play».
ПЕСНЯ ИЗ ПЛЕЕРА.
«…чудо-остров, жить на нем легко и просто, жить на нем легко и просто, Чунга-Чанга! Наше счастье постоянно, жуй кокосы, ешь бананы.» 
