Текущий момент и другие пьесы

ГОЛЬДИНЕР. Как я удачно вышел тогда на Манхеттен…

МИССИС УОТСОН. «Every cloud…» В каждом плохом — как вы сказали?..

ГОЛЬДИНЕР. Нет худа без добра.

МИССИС УОТСОН. Точно! Мне было приятно с вами познакомиться.

ГОЛЬДИНЕР. И мне. (Пауза.) Знаете, я перед вами очень виноват.

МИССИС УОТСОН. Ну что вы, я давно забыла! Выбросьте из головы эту ерунду, все хорошо!

ГОЛЬДИНЕР. Да. Вы здесь…

МИССИС УОТСОН. Я здесь.

Пауза.

ГОЛЬДИНЕР. Хотите на прощанье один анекдот из прошлой жизни? Вам как специалисту по ацтекам это надо знать.

МИССИС УОТСОН. Конечно, давайте!

ГОЛЬДИНЕР. Это было довольно давно. Я работал в одной организации. Мелким начальником, ерунда. И пришел к нам по распределению, после института, молодой специалист. Его звали. (Пауза.) Вот черт возьми — забыл!

МИССИС УОТСОН. Неважно, как звали… И что?

ГОЛЬДИНЕР. Как неважно! Весь анекдот в имени. (Пауза.) Забыл! Да что же это, только что помнил.

МИССИС УОТСОН. Не расстраивайтесь, Вульф Мойхелевич: вспомните — позвоните мне и расскажете! У вас же есть мой телефон.

ГОЛЬДИНЕР. Да. Непременно расскажу… Вы пейте чай, остынет.

МИССИС УОТСОН. Спасибо. Все очень вкусно.

Пауза.

ГОЛЬДИНЕР. Что слышно в научных кругах? Как ведут себя ацтеки?

МИССИС УОТСОН. Ужасно! Давно хотела вам на них пожаловаться. Сжигают книги, кроваво воюют, играют в футбол.

ГОЛЬДИНЕР. Все, как у всех.

МИССИС УОТСОН. Не совсем. В футбол они играют — каменным мячом. А победителя кладут на каменную плиту на вершине пирамиды, красят тело синим мелом, вырезают у него сердце и кладут сердце в специальный каменный сосуд, а тело сбрасывают вниз.

ГОЛЬДИНЕР. И что победитель? Относится с пониманием?

МИССИС УОТСОН. Да. Ведь иначе не взойдет солнце.

ГОЛЬДИНЕР. А-а… Ну, это другое дело. Надо — значит надо! Тоже ничего нового. Зачем вам ацтеки, Женя? Плюньте на ацтеков! Вот вам мы — изучайте! Хорошо сохранившиеся останки. Некоторые даже разговаривают. Образцы вымирающей цивилизации. Столько было крови — какие там ацтеки!

МИССИС УОТСОН. Вы замечательный, Вульф Мойхелевич! Я давно хотела вам сказать. Вы никакой не вымирающий. С вами интересно разговаривать. Мне ни с кем не было так интересно разговаривать с тех пор, как умер мой отец. Что с вами?

ГОЛЬДИНЕР. Ничего, все в порядке. Вы — не волнуйтесь из-за меня. Все идет своим чередом. Знаете, я когда-то прочел в газете. давным-давно. это был отчет о пуске электростанции. «Оператор повернул рубильник, и ток медленно побежал по проводам». Так смешно было! А теперь не смешно. Потому что ток не бежит, Женя. Даже медленно. Поворачивай рубильник, не поворачивай. Не бежит. И я скажу вам как старый ацтек — пора сворачивать лавочку.

МИССИС УОТСОН. Это решать не нам.

ГОЛЬДИНЕР. А кому? Вы мне еще расскажите про бога.

МИССИС УОТСОН. Про бога я ничего не знаю.

ГОЛЬДИНЕР. А я знаю! Я знаю, что если он есть, то он хуже Гитлера! Потому что тот был сумасшедший, — а что в голове у этого? Нет. Знаете, как-то надежнее думать, что его нет. Если все это мы делаем сами, то туда нам и дорога — и даже, знаете, не жаль. Поверьте старому ацтеку. (Пауза.) Но это не означает, что можно плевать в душу хозяину дома! — если до конца света вы не успеете съесть пирожное «картошка», я вам этого не прощу!

МИССИС УОТСОН. Вы невозможный человек, мистер Гольдинер!

ГОЛЬДИНЕР. Я — прошлогодний снег, миссис Уотсон! Ветеран дурацкого труда, хромой старпер из Харькова. И скажите еще спасибо, что не из компартии Мозамбика. Одна надежда на этих. У кого там воплощения?

МИССИС УОТСОН. У буддистов.

ГОЛЬДИНЕР. Только я забыл условия этой туристической поездки.

МИССИС УОТСОН (усмехнувшись). Нужно все время учиться.

ГОЛЬДИНЕР. Да. Учиться, учиться и учиться. Где-то я это уже слышал. Ладно — встретимся через пару воплощений, разберемся.

МИССИС УОТСОН. Sure… Непременно встретимся. Пауза.

ГОЛЬДИНЕР. Ну. У вас, наверное, дела…

Еще пауза. Встают.

ГОЛЬДИНЕР. Привет Америке. Вы сейчас — домой? К другу? К ацтекам?

МИССИС УОТСОН. Домой… Пройдусь напоследок по набережной… подышу… повидаю Концевича…

ГОЛЬДИНЕР. Привет ему от меня. И узнайте у капитана подлодки, скоро ли ядерный удар.

МИССИС УОТСОН. Обязательно. Ну! (Подает руку.) Good luck… До свиданья…

ГОЛЬДИНЕР. Все возможно, Евгения Марковна.

Подает ей руку. Миссис Уотсон, помедлив секунду, обнимает Гольдинера и целует его в щеку.

Жалко, Фира не видит.

Миссис Уотсон машет рукой и уходит. Гольдинер садится к окну, и через какое-то время медленным взмахом руки провожает гостью. Потом берет губку, подходит к холодильнику и, глядя вбок, тщательно стирает написанный там номер телефона. Смотрит на стол, на ее чашку. Начинает медленно убирать со стола. Ставит на подоконник блюдо с пирожными, берет в руки лежащий на подоконнике пластмассовый квадратик.

Ну вот, забыла диск… Забыла.

Ставит диск, и из плеера начинает звучать песня «Every-time we say goodbye…» Гольдинер, слушая, садится в кресло. Декорация квартиры медленно раздвигается, и Гольдинер оказывается сидящим на пустой закатной набережной на берегу океана… Крики чаек.

конец