он бросал вниз увесистый меткий кулак.
На земле была растянута тряпица, и на неё выложили всё отобранное у побеждённых - еду, бутылки, - и главное - несколько срезанных кошельков. Постанывая и пошатываясь, побитые мальцы связали тряпицу в узел, отдали его Дэйлу и, выстроившись гуськом, побрели прочь из развалин. Дэйл подошёл к лежащим.
– Ну, что, - сказал он, наклонившись. - Попались - получили. За деньги - спасибо. Из моих никто не поднял ни камень, ни железо, ни палку, так что помнить между нами нечего. Лежите пока.
И, выпрямившись, добавил:
– Идём, Тёха.
Они доковыляли до дальнего края порта, прошли немного по берегу и свернули прочь от воды, - к белеющим старым развалинам. Не доходя до дыры, Дэйл, оставив Тёху с узлом, полез в заросли и поманил Пита с собой. Здесь, недалеко от тропы, обнаружился торчащий наподобие разрушенного зуба остаток двух стен - низкий, заглаженный дождями и ветрами угол. Дэйл убрал лежащий в его основании плоский камень, смёл пыль и песок. Показалась крышка вкопанного в землю небольшого матросского сундука. Дэйл откинул её и сказал Питу:
– Вот, мой тайник. Если со мной что-то случится - он будет твоим. Здесь денег, примерно семь фунтов, и кое-какие вещицы. Я сейчас возьму золотой - Слик ведь ждёт…
– Не надо золотого, - вдруг сказал Пит. - Держи вот. Гинея.
– Зачем? - недоумевающе посмотрел на него Дэйл. - Есть у меня.
– Это плата. Придумай и расскажи, как нам с Шышком убраться отсюда. Как вот тот, «утонувший» «благородненький дай».
– Нет, - вдруг глухо ответил Дэйл. - Не стану тебе помогать. Ты должен остаться здесь.
– Почему? - изумился Пит.
– Я уже взрослый. Таких, как я, ловят, как бездомных собак. Понимаешь, я уже могу быть матросом. Меня рано или поздно засунут на какой-нибудь военный корабль. А кто тогда будет оберегать малышей? Защищать их от чужаков, от портовых неприятностей, от полицейских? От Слика? Если меня не будет - останешься только ты. Горбун - не в счёт. Он - лишь за себя. Баллину - восемнадцать лет, но… Он - Баллин. Я, конечно, не могу тебе приказать. Но ты всё же подумай.
Пит молчал. Потом сменил тему беседы: попросив разрешения, положил в тайник свои кошельки, оставив лишь то, что точно отсчитал, выкладывая на ладонь.
Вернулись к тропе. Тёха, поставив у ног узел с трофеями, послушно их ждал.
Добрались до камня, где, подпрыгивая на зябком уже ветерке, их дожидались все остальные. Добыв из расщелины конец каната, Дэйл потянул (Питу показалось, что он услыхал, как внутри, в пороховом складе ударил невидимый колокол), и скоро камень-дверь дрогнул и отвалился.
Событие, случившееся днём, привело Слика в сильное волнение. Он распорядился приютить и брать с собой каждый день - для защиты - портового дурачка Тёху. Он разрешил всем, кто участвовал в битве, завтра не выходить на «работу». Но, пересчитав отнятые у нарушителей деньги, добавил к этому отдыху ещё один день. Потом занялся сбором дани - и никого, никого в этот день не побил. Пит, выложив на его лавку монеты, сказал:
– Двести тридцать пять пенсов. Пяти не хватает до полного фунта, я запишу себе в долг.
Слик великодушно кивнул. Он даже потемнел лицом, и Пит потом, вспоминая, часто спрашивал себя - это от известия о попытке отбить у них порт, или от вскорости сбывшегося предчувствия? Ни Слик, ни Дэйл, ни сам Пит не знали, что, когда они тащились к проёму в стене, за ними внимательно наблюдал спрятавшийся среди камней человек.
НОЧНЫЕ ГОСТИ
Это произошло через несколько дней. Ночью, когда все уснули, раздался гул колокола.
– Мои компракчикосики! - подскочил Слик. - Девочек мне привезли! Мно-ого мне за них обещали…
Он, зажёгши фонарь, утопал в туннель, но вернулся оттуда не с компракчикосами. За ним, склонившись, едва протиснулся какой-то большой человек, и Пит вздрогнул, рассмотрев в свете фонаря его шишковатую бритую голову и пулевой шрам на щеке. На человеке была широченная, кожаная, крашеная в жёлто-охристый цвет куртка. Но, не смотря на внушительные размеры, куртка оказалась-таки маловата: оба рукава вкосую лопнули на могучих руках. Второй пришедший выглядел невысоким, худощавым, и глаза его, близко посаженные к переносице, были странно выпуклыми.
– А вы… кто… - потерянно лепетал Слик. - А где… там…
Пит услышал, как рядом проснулся и сел Дэйл. Они изумлённо переглянулись, когда двое пришедших, не говоря ни слова, крепко связали Слику руки и ноги и заткнули скомканной тряпкой рот. После этого, стараясь не шуметь, великан подошёл к решётке и, присев на корточки, проговорил:
– Здравствуй, Дэйл. И ты здравствуй, Пит. Вставайте. Есть разговор. И разбудите Шышка, - сейчас будем снимать с него костоломку.
И Пит заплакал.
ГЛАВА 9
МАЛЕНЬКИЙ ЖЕЗЛ
ЧЁРТОВ ГОРОХ
Мирный Плимут, погружённый в обыденные заботы, жил размерено и спокойно. Никто из простых горожан, равно как и никто из полиции не знал, что противостояние двух маленьких, частным образом собранных войск подошло к кульминации. Напряжение достигло предела. Сам воздух, казалось, был напоен предвестием рокового события - последней, отчаянной схватки.
Во дворе дома бывшего скупщика краденого открыто готовились к отъезду: грузили в кареты тюки и корзины. Принц Сова сам носил их, сгибаясь под тяжестью. Никто из наблюдающих со стороны не поверил бы, что вся кладь была заполнена соломой и пухом. Сова знал, что предстоит небывалая гонка, и старался облегчить кареты насколько возможно. В то же время преследователи должны быть уверенными, что перед ними - тяжёлый тихоходный обоз.
Да, Сова снова был в доме, и он не прятался, так как теперь он, в свою очередь, был ниточкой, ведущей к исчезнувшему Бэнсону.
Бэнсон же выполнял серьёзное поручение.
Петляя, проскакивая целые мили по руслам ручьёв, - чтобы сбить со следа собак, - он мчался в Лондон. Купив ещё одного крупного жеребца, он через каждый десяток миль пересаживался с одного на
