— Ты не осмелишься, — сказал он с вызовом, черты его лица стали твердыми и жесткими.
— Попробуй, — не уступала она.
— О'кей, — сказал он медленно, глядя на нее как на капризного ребенка, — пусть будет по- твоему.
С этими словами он сгреб ее в охапку и понес через столовую.
Келли была так ошарашена скоростью, с которой он шел, что не сразу пришла в себя. Затем она стала колотить кулаками ему в грудь и яростно пыталась высвободиться из его рук, но Грант отражал все ее атаки с легкостью. Разозленная бесплодностью своих усилий, она открыла рот, чтобы закричать, но не успела она издать и звука, как Грант накрыл его своим ртом. Лишенная таким образом возможности сопротивляться и кричать, она стала обдумывать другие способы освободиться, но тут вкус его губ на ее губках пробудил в ней совершенно другие чувства. Ее гнев, ее инстинктивная реакция на опасность, которую он представлял, быстро уступила место нарождающемуся желанию.
Недовольная своей слабостью, она пыталась игнорировать ощущения, которые вызывали в ней его настойчивые губы. И эта борьба была безнадежной. Ее руки, как бы действуя помимо ее воли, сами обвились вокруг его шеи и она теснее прижалась к его груди. Теперь, когда его язык пробегал по ее губам, они раскрылись, чтобы пропустить его, а ее собственный язык, слегка дотронувшись до его зубов, тоже проник внутрь.
Им обоим уже не хватало дыхания, когда они добрались до номера на втором этаже, но Грант каким- то образом ухитрился по-прежнему крепко прижимать ее к себе, пока открывал дверь и вносил ее в номер. Здесь он осторожно опустил ее на постель. Келли смотрела на него с ожиданием, думая, что он ляжет рядом, но вместо этого он отошел.
Все еще прерывисто дыша, то ли оттого что нес ее наверх, то ли от долгого поцелуя, он хрипло сказал:
— Раздевайся и становись под душ, — его тон не оставлял сомнений, что возражать бесполезно. Он отвернулся и стал смотреть в окно, где бушевал ливень. Не желая подчиняться его командам, Келли подошла к нему сзади, обняла за талию и прижалась к его спине.
— Грант…
Сдерживая с видимым усилием чувства, которые вызывала ее близость, он твердо повторил:
— Иди под душ.
Уязвленная этим неожиданным отказом, она отвернулась, чтобы он не заметил слез, навернувшихся на глаза, и попыталась придать своему голосу некую легкомысленность:
— Может быть, мне лучше принять холодный душ?
Только, оказавшись в ванной, под сильными струями горячей воды, она дала волю своим слезам.
— Господи, дай мне силы пережить остатки ночи, — молила она, — потом я найду способ никогда его больше не видеть. Она старалась заглушить рыдания, которые сотрясали ее так сильно, что ей пришлось прислониться к холодным плиткам ванной, чтобы не упасть.
Перестав, наконец, рыдать, она выключила воду и взяла толстое махровое полотенце, чтобы вытереться. Она насухо вытерла волосы, так что они образовали вокруг ее головы золотое сияние и тут обнаружила, что одежда ее исчезла. Что, черт возьми, ей теперь делать? Завернувшись в полотенце, она выглянула в спальню и увидела с облегчением, что Грант ушел. Келли быстро добежала до кровати и нырнула в постель, наслаждаясь приятным теплом. Она стала думать — куда девался Грант, но вскоре выбросила эти мысли из головы и заснула крепким сном.
Когда она, спустя несколько часов, проснулась, за окном уже начинался серый рассвет. Что-то тяжелое прижимало ее к постели и, окончательно стряхнув остатки сна, она увидела рядом с собой Гранта, лежащего одетым поверх постели. Одна его нога была перекинута через ее ногу, рукой он обнимал ее за талию. Келли пыталась чуть-чуть отодвинуться, чтобы не разбудить его. Однако при малейшем ее движении его хватка становилась еще крепче. Наконец, смирившись со своим заточением, она расслабилась и позволила себе получить мимолетное удовольствие от его крепкого объятия.
«Как я могла от него отказаться», — думала Келли, рассматривая его профиль. Она была не в силах добровольно лишить себя всех будущих моментов близости, не могла представить себе, что он не будет больше обнимать ее, дотрагиваться до нее, обладать ею. При этой мысли сердце сжалось у нее в груди. Она любила этого человека, любила так, как об этом пелось и говорилось в популярных песенках, романтических кинофильмах и бестселлерах, то есть самым банальным образом. А раз так, значит, ей надо спрятать свою гордость и принять его предложение. По крайней мере, тогда они будут вместе. Если это долго не продлится, то пусть так и будет. Зато за эти несколько недель или месяцев она узнает, что это значит просыпаться рядом с Грантом, делиться мелкими подробностями ежедневного быта с тем, кого любишь.
Грант рядом с ней пошевелился, его рука чуть передвинулась и накрыла ее грудь. Келли затаила дыхание, когда его пальцы начали описывать круги вокруг соска. Его нежные прикосновения продолжались до тех пор, пока сосок не затвердел и каждое движение электрическим разрядом наслаждения отдавалось во всем ее теле.
Когда с ее губ сорвался легкий стон, Грант повернул ее к себе и стал ласкать. Наконец, ее возбуждение достигло такой силы, что она не могла больше оставаться пассивным партнером той любовной игры, которую он затеял.
Дрожащими руками Келли стала снимать с него одежду, которая не давала ей прикоснуться к его теплой коже. Она расстегнула его рубашку и стала перебирать пальцами мягкий коврик из темных волос, расположившийся между двумя твердыми сосками.
В то время как Грант продолжал ласкать ее груди, живот и нежную, чувствительную кожу на внутренней стороне бедер, она пыталась расстегнуть ремень и освободить его от брюк.
Когда последние препятствия исчезли, их движения стали отчаянно нетерпеливыми. Их дыхание участилось, Келли чувствовала, как горит все ее тело. Каждый раз, когда она соприкасалась с телом Гранта, огонь, казалось, мог вырваться наружу.
— Келли, я хочу тебя, — шепнул Грант голосом, полным желания, — я хочу любить тебя.
— Да, конечно, — простонала Келли в ответ, — пожалуйста, люби меня. — Она знала, что умоляет о значительно большем, чем эти несколько минут физического наслаждения, и все же пока и этого было для нее достаточно.
Ее тело стремилось навстречу его телу, его равномерные сильные проникающие удары поднимали ее на вершину блаженства. Пальцы ее впились в его спину, казалось, что этому наслаждению и восторгу не будет конца, но напряжение нарастало, темп убыстрялся и, наконец, они одновременно достигли берега блаженства. Келли прижималась к влажному плечу Гранта и шептала его имя. Теперь она знала наверняка, что никогда не сможет расстаться с ним, чего бы это ей ни стоило. Она будет оставаться с ним на его условиях столько, сколько он пожелает.
Подвинувшись поближе к нему, она положила руку ему на живот, голова ее покоилась на его плече. Она тихо произнесла:
— Грант…
— Да, — ответил он, его рука гладила ее по волосам.
— Если… если ты все еще меня хочешь, я перееду к тебе.
Услышав эти слова, он замер.
— Ты этого хочешь? — спросил он странно жестким и холодным тоном.
Келли хотела ответить, что она хочет гораздо большего, но сказала только:
— Я этого хочу.
— Прекрасно, — произнес он отрывисто, ловя ее на слове, — мы соберем твои вещи, когда вернемся в город. — С этими словами он выбрался из постели и пошел в ванную.
Келли растерянно смотрела ему вслед. Что такого она сказала, что он так рассердился? Разве не этого он хотел? Это же была его идея, в конце концов.
— Черт с ним! — сердито прошептала она. Ей хотелось что-нибудь разбить. Вместо этого она выместила свой гнев на подушке, отколотив ее как следует.
Когда Грант вернулся с еще мокрыми волосами, она тоскливо наблюдала за ним, пытаясь определить его настроение. Решив, что оно несколько улучшилось, она осмелилась задать вопрос:
— Грант, ты все-таки хочешь, чтобы я к тебе переехала или нет?
