не возражаете, капитан, я им займусь после генеральной.
Маркус оторвал взгляд от хитросплетений узора на ковре и с отсутствующим видом кивнул. В опросе возможных свидетелей, который Штегеман провел с профессиональной точки зрения безукоризненно, он почти не участвовал, а иногда даже отключал внимание.
Его мысли постоянно возвращались к Клаудии. Между прочим, и к тому, какие последствия для его работы здесь будет иметь их прошлое. Конечно, он отдавал себе отчет и в том, что по сравнению с коллегами находится в куда более выгодном положении. Зная Клаудиу, он был уверен, что она ни при каких обстоятельствах не способна замыслить столь хитроумное преступление. И тем более участвовать в чем-то подобном. Но вправе ли он умолчать об их прошлом?
— …от этой Мансфельд, капитан?
Маркус вздрогнул. Уйдя в себя, он пропустил вопрос Штегемана мимо ушей. К счастью, криминальмейстер опередил его с ответом.
— Я ей верю, — сказал он, подходя к столу, за которым сидел Штегеман. — Своей связи с Пернвицем она не отрицала ни секунды. И по какой такой причине она стала бы врать, утверждая, что незадолго до несчастного случая он к ней заходил и вскоре опять ушел?
— Пожалуй, вы правы, — согласился Маркус.
Подстегиваемый испытывающим взглядом Штегемана, он поспешил добавить:
— И, следовательно, Пернвиц побывал еще у кого-то.
— Да, но у кого? И с кем он мог задержаться? С Крампе, что ли?
— Это вряд ли, — покачал головой Позер. — Если бы подвыпивший рабочий сцены и впрямь столкнулся с Пернвицем, дело в крайнем случае дошло бы до рукопашной, но вовсе не до уголовщины…
— И я так считаю, — кивнул Маркус. — Тем не менее я испрошу у майора Бенедикта разрешение на медицинское освидетельствование Крампе у судебного психиатра. Может быть, тот что-то вытянет из его маловразумительной болтовни.
— Забавно, но во время второго допроса Крампе выглядел куда более испуганным, чем при нашей первой встрече.
— Прошло алкогольное отупление, Позер, — Маркус положил ногу на ногу и откинулся на спинку стула. — Уяснил хотя бы частично, что ему угрожает.
— Тогда он вовсе не такой болван, каким представляется.
Маркус предпочел не отвечать. Штегеман тоже не откликнулся. Тишину нарушил дребезжащий голос из динамика:
— Добрый вечер, дамы и господа, сейчас девятнадцать часов тридцать минут. Повторяю, девятнадцать тридцать!
— Его часы торопятся на шесть минут, — сказал лейтенант Краус, быстро вошедший в комнату и сразу опустившийся в кресло режиссера… — И, кстати сказать, список присутствовавших в театре в момент несчастного случая можно вышвырнуть в корзину, он и гроша ломаного не стоит!
— Как вас понимать?
— А так, что, кроме театрального подъезда, где проходишь мимо вахтера, есть еще по меньшей мере три возможности войти в театр или выйти из него. И даже полицейские, расставленные у выходов криминальмейстером Позером, не дают нам никакой гарантии, что виновник происшествия не оставил театр много позже.
— Не верю! — вырвалось у Позера. — Одного постового я оставил у актерского входа, другого — во дворе, а третьего у главного входа на Монастырской площади. А сам я, сидя рядом с вахтером, имел преотличнейший вид на всю улицу.
— А вход в столовую? Ну, там, куда завозят продукты? — Лейтенант Краус приподнялся в кресле, взял лежавший перед Штегеманом план здания театра, развернул его. — Вот здесь! — Он указал Маркусу на дверь в полуподвале. — Подъехать к ней можно было через узенький переулок, соединяющий Театральную улицу с Монастырской площадью. — На пути сюда мы проезжали мимо и никакого постового не видели.
Маркус подтвердил, что тоже его не заметил.
— Да, не заметил. Но разве эта дверь не на замке? И не на запоре?
— В принципе да, но не сегодня. Дни-то предпраздничные, и директор столовой с буфетчицей как раз ожидали поставщика продуктов. Ну, разные там напитки, сыры, колбасы, сигареты, пиво — все, что полагается. Они то открывали дверь, то закрывали, а под конец из-за этой трагедии с Пернвицем и вообще о ней забыли. Так что она была открыта до сих пор. Проникнуть в столовую или выйти на улицу — нет ничего проще.
— Безобразие! Как вы могли упустить это из вида, Позер? — накинулся он на криминальмейстера. — Вы и никто другой обязаны были наглухо законопатить все выходы из театра, все лазейки!
— Что я и сделал. И со всеми сведущими людьми переговорил. В том числе и с декоратором Буххольцем. — Позер выдержал взгляд Маркуса, пожал плечами. — Кому и знать, как не ему.
— Опять этот Буххольц!
— Я не могу поверить, что он откровенно лжет нам, — проговорил обер-лейтенант Штегеман, постукивая по столу огрызком карандаша. — Да и кто вспомнит в такой суматохе об этой — как вы выразились — лазейке? Буххольц и иже с ним просто-напросто забыли о ней. Точно так же, как и директор столовой с буфетчицей.
— «Забыли»— терпеть не могу этого словечка, — Маркус едва владел собой. — Однако вы упомянули о трех возможностях, Краус, — обратился он к лейтенанту. — Что там насчет двух оставшихся?
— Эти выходы были перекрыты людьми Позера, однако не раньше, чем через пятнадцать минут после случившегося. — Лейтенант снова обратился к плану театра. — Вот здесь постовые, — он отметил несколько мест на карте крестиками. — Обзор отсюда отличный, вряд ли кому-нибудь, если он только не суперпрофессионал, удалось бы оставить театр незамеченным.
— Хорошенькое утешение!.. Пока появился Позер со своими людьми, неизвестный мог преспокойно уйти пешком, а не то что убежать.
— А вы не считаете, что мы переливаем из пустого в порожнее? — невозмутимо, но безо всякого вызова спросил Штегеман. — От нас сейчас что требуется? Раскинуть мозгами, как бы поскорее наверстать упущенное. При нынешнем положении дел подозревать можно едва ли не каждого из коллектива театра.
Маркус с трудом проглотил ядовитые слова, так и вертевшиеся на кончике языка. Штегеман его разозлил. Он не криминалист, этот обер-лейтенант, а дисциплинированный педант без грамма фантазии.
— Вы, как всегда, правы, Штегеман, — не скрывая сарказма, проговорил он. — И у вас, разумеется, есть отличный, детально продуманный план действий?
Штегеман улыбнулся.
Из висевшего над дверью динамика вырвался свистящий звук, он становился все выше и выше, оборвавшись именно тогда, когда терпеть его стало совсем уже невмоготу. Зато можно было разобрать негромкий мужской голос, все время заглушаемый непонятными шумами и треском. «Да прекрати ты… глупее не придумаешь… волноваться нечего… это еще наше счастье… Пернвиц… и смотри, никому не проболтайся…»
— Откуда это?
— Понятия не имею, наверное, со сцены, — так же шепотом ответил Позер. — По переговорному устройству.
Лейтенант Краус замахал руками.
— Нет, ни в коем случае, это прошло через микрофоны, которые находятся на сцене. Я их насчитал там целых пять.
— Узнал кто-нибудь голос?..
Никто не ответил.
Маркус вскочил.
— Краус! Позер! Мигом на сцену! Нам нужны оба — и тот, что говорил, и другой!
— А я расспрошу секретаршу главного режиссера, — обер-лейтенант Штегеман был уже у двери.
И вдруг снова зазвучали эти голоса.
