отвернулся от Маркуса, опрокидывая рюмку в себя, — и поперхнулся. Его красное лицо полиловело, когда он попытался прервать удушливый кашель, прикрыв рот ладонью. Даже страшно за него стало.
— В одном я уверен: вы ко мне пришли не для того, чтобы порассуждать о превратностях супружеской жизни.
— До того ли мне, — холодно согласился с ним Маркус. — Меня куда больше интересует, где вы находились с шестнадцати до восемнадцати часов?
Ассистент режиссера зажмурил глаза.
— Выходит, все-таки что-то стряслось, — голос его прозвучал хрипло.
— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
— В четыре с минутами я вышел из дома. Никуда не торопился и примерно через десять минут оказался в церкви. Когда вернулся домой, точно сказать не могу — примерно без четверти шесть… Жена к этому времени уже ушла, ну, и… — Он поднял и опустил руки. — Вот и все.
— Встретили вы в церкви кого-нибудь из знакомых или коллег, которые могли бы подтвердить ваше присутствие там?
— Я никого не заметил, да я и не смотрел по сторонам. Вы можете себе представить, что мысли мои были заняты другим. А что, мне необходимо алиби?
— Было бы неплохо…
Ассистент режиссера ни о чем больше не спросил, только головой покачал.
— Расскажите, куда вы направились вчера после обсуждения репетиции, — переменил тему Маркус. — Вы ведь не сразу пошли домой.
— Нет, я поехал еще в центр… купить кое-что… ну, подарки всякие, елочку… напитки… Но обо всем этом я уже рассказывал вашим сотрудникам.
— Знаю! Вы даже составили список магазинов, в которых делали покупки. — Маркус достал из кармана листок бумаги. — Мы все проверили. К сожалению, никто из продавцов не вспомнил, что вы там побывали.
Вестхаузен, нервно пощипывая галстук, улыбнулся:
— Ничего удивительного: предпраздничная суета. Люди словно с ума посходили.
— Но ведь вы здесь живете много лет. Городок небольшой — вас все знают. И мы в этом убедились.
— А я тут при чем? Разве я виноват, что они не помнят о моем приходе?
Маркус наклонился вперед и проговорил подчеркнуто медленно, со значением:
— Господин Вестхаузен, у нас есть основания считать, что вам известно о преступлении гораздо больше, чем вы пока нам сообщили.
— Даже если бы я действительно знал что-либо, зачем бы я стал об этом умалчивать?
— Именно этот вопрос нас и интересует.
— И каков же ответ?
— Возможны два ответа. Либо вы сами замешаны в преступлении, либо кого-то покрываете.
Вестхаузен рассмеялся, да так, что снова надолго закашлялся.
— Да, именно я, а не кто другой! — прокашлял он, несколько успокоившись. — Зачем бы я стал покрывать Вондри? Не потому ли, что он увел у меня жену?
Он, казалось, и мысли не допускал, что и сам может оказаться под подозрением. Всем своим видом показывал, что после того, как капитан открыл карты, ему беспокоиться не о чем.
— Какая абсурдная идея! Вондри, — Маркус протянул эту фамилию как можно дольше. — Нет, скажите, как она пришла вам в голову?
— Вы, наверное, меня дураком считаете. Слепому видно — не мне одному! — что Вондри у вас на мушке. И, если вас интересует мое мнение, вы не ошиблись.
— В высшей степени интересно, — Маркус притворился удивленным. — Вы утверждаете, будто существует общее мнение, что Вондри убил главного режиссера Пернвица?
— Я ничего подобного не утверждал.
— Но вы так считаете.
— Разве дело в том, что я считаю? — Вестхаузен умолк, задумался о чем-то и вдруг выпалил: — На вашем месте я поинтересовался бы, где Вондри достает электрооборудование для своего бунгало.
— Он строит бунгало?
— А вы не знали?
Маркус покачал головой, раздосадованный тем, что никто его об этом в известность не поставил. Хотя что тут удивительного: в каком цейтноте они ведут расследование!
— А ну давайте выкладывайте, господин Вестхаузен, — сказал он. — Нечего тень на плетень наводить. Рано или поздно мы все равно разберемся. Что вам известно о Вондри конкретно?
— Конкретно — все равно что ничего! — Вестхаузен облизал губы, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и распустил галстук. Ему было жарко, красное лицо покрылось капельками пота. Он, очевидно, размышлял, как далеко стоит зайти, на что решиться. — Но кое-что все-таки слышишь. А как же! Гонорар у Вондри довольно умеренный, а живет на широкую ногу — машина, бунгало, дорогой антиквариат… Никогда не поверю, чтобы здесь обошлось без левых делишек.
— Мы здесь не для того, чтобы вывести на чистую воду спекулянта, например…
— Понимаю, — хитро улыбнулся ассистент. — Это я просто так, к слову.
— Господин Вестхаузен! — вспылил Маркус. — Не будем играть в кошки-мышки! Намеки и околичности здесь неуместны. Какое отношение дела Вондри — легальные или нелегальные — имеют к преступлению, которое мы расследуем?
Испуганный резким тоном капитана, ассистент втянул голову. Жалкий человек, тщетно пытающийся найти ответ на заданный вопрос. Маркусу невольно вспомнился разговор с Вондри. Тенор тоже путался, впадая то в одну крайность, то в другую…
Молчание продлилось довольно долго и было прервано глухим звуком захлопнутой двери Быстрые легкие шаги в коридоре, и высокий женский голос вопрошает:
— Вернер! Вернер! Где ты?
— Моя жена, — удивленно и одновременно с облегчением проговорил Вестхаузен, сразу вскочивший со стула. — Ничего не понимаю… Да здесь я, здесь! — уже громко откликнулся он.
— Слава богу! — Дверь распахнулась, и в комнату буквально ворвалась молодая женщина. — Представь себе, опять произошло что-то ужасное! Только что в театре опять напали на осветителя Вечорека. Кто-то его заколол… — Она уставилась на Маркуса, словно не веря своим глазам. — Ты не один?
— Ты ведь знакома с капитаном Маркусом из уголовного розыска, — быстро проговорил Вестхаузен и поторопился помочь ей снять пальто. — Теперь и я понимаю, почему он здесь.
— И почему же?
— Потому что хотел убедиться, есть ли у меня алиби на последние несколько часов.
— У тебя… — Лоб молодой женщины покрылся мелкими морщинками. — Это правда? — обратилась она к Маркусу.
— Да, но в этом нет ничего необычного. Мы проверяем алиби всех членов труппы… Кстати, откуда вам известно, что произошло с Вечореком?
Она опустила глаза, сняла шляпку, убрала прядку волос со лба.
— Кто-то об этом говорил в автобусе.
— Кто именно?
— Двое мужчин. Раньше я их не видела.
— Какой номер автобуса? То есть откуда вы ехали и во сколько?
— Из Карлсберга-Южного в девятнадцать тридцать, — она нашла глазами Вестхаузена, который с пальто через руку стоял у двери и внешне безучастно прислушивался. — Ты уже давно дома?
Он покачал головой и протянул руку за шляпой, которую она ему нехотя бросила.
— Так что ты скажешь насчет Вечорека?
— Ничего я не скажу, — он открыл дверь, исчез в коридоре и вернулся без пальто и шляпы. — Мне до этого дела нет. Не я его убил — не мне и волноваться.
