Сплошное воскресенье сумашедший поэт! Игрок
Довольно рассказов! Средь сравнений неверных Мне одно лишь доступно в вечерних тисках: Это когда в кабаках и тавернах Колода, как листья, шуршит в ветреных руках! Второй игрок
Ну что же! Начнем! Пусть бедняга судьба Возле каждого нас заикнется удачей, И выкрики счастья, как гончих труба, Зальются по первому снегу плача. И вот: зеленою вешнью ужалишь, И стол, словно пахота, урожаем кричит, Копни же поглубже крапленую залежь, Сумей же снять пенки и с могильных плит! Садятся. Начали. Шуршат. На этого поэта смотрят не то с завистливым подозрением, не то с подозрительной завистью. Точно не определю: забыл. Уже по одному тому, что женщины, да не одна, а все: и брюнетки, и шатенки, и блондинки, — пересаживаются поближе к нему, заговаривают с ним, глазки ему строят, подмигивают ему, этому самому поэту, понятен суетливый жребий и капризный, сюрпризный бег игры. Пауза. Пауза длится. Поэт отходит от карточного стола и очень, до неприличия небрежно складывает деньги в разные карманы. Похоже, что это не на самом деле всё, а понарошку, на сцене, в театре, ну хотя бы в опере, в «Пиковой Даме», что ли, где актер, нет, не актер, а артист действительно не знает, что ему делать с этими бумажками, олицетворяющими деньги.
Поэт
Конечно, везет, Как всегда и во что бы! Колода, как улей, свой мед Отдает Мне, игроку, И пчелы карт, которые в злобе Других пережалили, ко мне — как к цветку! От этого счастья я пропахнул рогожей, Потому что на жизни всегда волочу этот куль. И вот ухмыляются просаленной рожей В железке — восьмерка и в покере — фуль. Мне скучно! Но скучно! Облеплен удачей, Не конца Поликратова я страшусь, А просто мне скучно, Как скучает зрячий, Которому глаза промозолила Русь! Сумасшедшее счастье дано России. Если б сели за зеленый стол державы, Так карта Европы и все другие, Конечно бы, ей, не рожденной, но ржавой; И так же, как мне, ей безвесело жутко Встретить набожно в пространствах глухих Девушку с глазами, как незабудка, Женщину с сердцем вымученным, как страшный стих! Ах, нигде, Но нигде Так в глуши не прославлены Частоколы набата и всплески крестов! Нет, нигде Это небо так не издырявлено Мольбами, взнесенными сквозь день до облаков! Игрок
Опять болтовня! Если счастье — гуляка Звонит в твой подъезд, открывай-ка скорей! Иначе уйдет переулками мрака И шагами проблещут цветы фонарей. Поэт
Как швейцар недоспавший, совсем неохотно Открываю я сердце на этот костлявенький стук, Ведь у счастья и смерти похож оскал неплотный И совсем одинаков злогромкий тук-тук. Опять садится к столу. Постепенно все взгляды отпадают от поэта. Не кокетничают с ним тонкие девы, полные подведенных глаз. Не засматриваются на него пышные женщины, не подмигивают заискивающе, а пересаживаются от него, подальше усаживаются, отплывают. Всё понятно. Ход игры понятен.
Поэт
Пусть текут эти слезы уплывающих денег По щекам моих карт за отчаянье шхер, Но пусть завтрашний день, неврастеник,
