– О, принц, во многих городах есть организации… людей, что помогают другим людям избежать проблем с законом. Христианским купцам в землях магометан полезно иметь связи с такими организациями.
Ни фига себе! Средневековая мафия. Надо будет взять на заметку.
– Понятно, мы ещё обсудим с тобой этот вопрос. – Как только я заведу себе хорошего начальника внешней разведки. – А пока кто ещё у тебя есть, кроме медикуса?
– Поэт.
– Поэт? На хрена мне поэт?
Купец немного завис, а потом, смущаясь, спросил:
– На хрена – это как, для содомских утех?
Какие к чёрту содомские утехи? Это вслух лучше не говорить… поймёт превратно собака. Расслабился я с автопереводчиком, аккуратнее надо быть.
– На хрена – это значит, что я не вижу нужды в поэте. Впрочем, узнай у своих беженцев, готовы ли они принять христианство. Если готовы, пришлёшь мне на собеседование. Если нет, то мне безразлична их судьба. Теперь о делах мануфактурных. Отчёт о торговле передашь Жену. Ты планируешь дальше поехать по обычному своему пути по амхарским землям, так?
– Да, принц.
– Хорошо, возьми на складе столько товара под реализацию, сколько тебе нужно, естественно под запись. С ценами, как и в Джибути, определишься сам. И ещё я дам тебе один бесплатный, но полезный совет.
Я пристально посмотрел на купца, на его хитрую морду, добротную хламиду и зажиточное пузо.
– Слушаю, мой принц.
– Когда ты будешь писать мне отчёты, пиши правду. Всю. Правду. Я не алчен и не буду попрекать тебя прибылью. Злата хватит на нас обоих. Больше того: если я решу, что ты действуешь неразумно, я тебе об этом скажу, вместо того чтобы карать. Но. Если я узнаю, что ты мне лжёшь, даже в малом, кара будет страшна и неотвратима. Причём не важно, сколько времени пройдёт. Не прогадай, купец.
С купцом разобрался, осталась красна девица… или страшна девица, смотря как она лицо повернёт. Одета в тряпьё. Серое, грязное. В прорехах весьма соблазнительно проглядывает смуглое тело. Росту девушка чуть выше среднего, но по сравнению с моей негритянской рамой всё равно миниатюрна. Волосы у неё спутаны и неравномерно обрезаны. Не знаю, насиловал ли её пират – на мой взгляд, фигура и нетронутая половина лица великолепны, но шрам и кошмар на месте глаза делают из неё героиню фильма ужасов. Опять же, не факт, что она соответствует местным идеалам красоты. Шрам свежий – могла получить его при попытке или же в процессе изнасилования. Хитрому Глазу она вроде бы понравилась – пока я разбирался с купцом, он её хоботом приголубил… Умнейший слон. Хотя я других слонов близко не знаю, может, они все такие умные. Царская кошка также поставила печать одобрения, потёршись о ногу индианки. Я забрался на слона, окликнул девушку и показал ей на место рядом с собой. А девица явно со слонами знакома – взлетела наверх ловчее меня. Показываю на себя рукой:
– Ягба Цион.
Теперь на неё. Девушка меня поняла и ответила:
– Симран.
Пробую продолжить контакт. Показал рукой на слона, а потом на неё:
– Махут?
Тут я обломался. Девушка разразилась речью и снова прослезилась. Ни черта не понимаю.
Забив на дальнейшее развитие коммуникаций с индианкой, я направил слона к деревне. У меня родилась мысль завести себе секретаршу. Заодно будет заниматься моим слоном, когда я занят. Завёз я её сначала к портному на обмер и заказал девушке комплект одежды (не будет же царская секретарша ходить в лохмотьях), а также пиратскую повязку на отсутствующий глаз. Помню, Анджелина Джоли в каком-то фильме с такой повязкой смотрелась очень даже ничего. После портного поехали прямиком в монастырь, где я сдал девушку толстому лекарю Жену, а своему мелкому Жену сказал оформить её на занятия амхарским.
До вечера я успел пообщаться с аксумским строителем. Говорили на тему строительства дамбы на реке с перспективой установки водяных колёс. Перепад между озёрами был неслабый, и речка бежала резво. Река шла пологим спуском на выходе из озера Ардиббо, врезалась в небольшое ущелье, резко устремляясь вниз, и потом расслабленно дотекала пару извилистых километров до Хайка. Часть ущелья я и планировал перекрыть дамбой, чтобы получить несколько метров рабочей высоты на колёса. Тем более местность позволяла разместить цеха в непосредственной близости от колеса (или колёс, как сдюжим) – ущелье расширялось, и с одной стороны у реки был обрыв, а с другой – поляна, которая частично затоплялась в сезон дождей.
Поскольку сопромат из нас никто не изучал, план строился по принципу «лучше перебдеть, чем поиметь прорванную дамбу». К несчастью, такой план требовал промышленных количеств укреплённого бетона, а значит – тех самых промышленных количеств цемента, щебня, дерева. На заготовку дерева и материалов для цемента уже привлекли слонов. Без них транспортировка таких количеств материала была бы практически невозможна. С дроблением щебня возникли проблемы. Взрывчатки у меня пока не имелось, а механические дробилки – это на данный момент нечто из области фантастики. Схемы дробилок на слоновьем приводе себя не оправдывали – не было достаточно металла, чтобы сооружать станки таких размеров. Спас нас заслуженный монах-грекофил и его библиотека. В одном из свитков описывался римский бетон, использовавший пемзу, а не щебень. Альтернативное сырьё наличествовало в неограниченных количествах сравнительно недалеко – в нагорье, созданном вулканическим подъёмом, пемза была весьма распространённым материалом, а при надобности на северо-востоке страны можно было её разрабатывать промышленно. И дробилась пемза достаточно легко. Вооружённый идеями мастер-строитель отправился детализировать проект. Также я нагрузил его обдумыванием использования слонов на строительстве.
На следующий день негус нагаст огорошил меня известием. Мы отправлялись в военный поход. Небольшой поход, возвращение ожидалось к концу сезона дождей. Мне этот поход нужен был как собаке пятая нога. Здесь надо строить дамбу, работать над бетоном, толкать вперёд химию, а не ехать чёрт знает куда выписывать люлей непокорным вассалам. На мои попытки отмазаться негус нагаст резонно ответил, что разборки с вассалами – неотъемлемая обязанность царя. И добавил, что если я не могу оставить свои предприятия на месяц-другой без личного надзора, то грош им цена. И ведь не поспоришь.
Отведённые на сборы дни я потратил раздавая различные «ценные указания», даже несколько затрахав своих подчинённых. Жена я оставил «на хозяйстве» обеспечивать координацию и общение между различными командами бляхоносцев. Самым главным формально поставил Тамара – монах, однако. Потоков производства было немало. Дистилляция и ректификация спирта соответственно на зажигалки и алкоголь. Гончарная мануфактура – под те же зажигалки, колонны и ширпотреб. Рудодобыча, лесозаготовка, каменоломни. Бронзовая мануфактура. С приездом негуса нагаста мы в феодальном порядке поставили в строй всё незанятое население Хайка и соседнего озера, включая женщин. Несмотря на принятые меры, рабочих рук хватало впритык. А скоро жатва и посевной сезон.
Из своей команды я брал только Берхана и Каасу, производственники оставались в Хайке. Также с собой я забирал свою полусотню (недавно увеличенную до сотни), слона Хитрого Глаза с двумя слонистами и… индианку. Девушка прикипела к слону и принимала активное участие в уходе за ним. Тем более оставлять её с рабами (несмотря на то, что она фактически тоже была моей собственностью) не хотелось. Языку учить буду её сам, заодно попробую подучить слов на хинди. В последнее время я заметил за собой улучшившиеся способности к языкам – греческий учился ударными темпами, а диалект слонистов был освоен за пару недель. Поэтому надежды на продуктивную работу с индианкой были. В поход я также взял весь готовый запас зажигалок и значительное количество спиртового ректификата.
С подготовкой к походу на арабских беженцев просто не осталось времени, и вопрос с ними был отложен на будущее. Я даже не успевал придумать, не говоря о том, чтобы изготовить себе доспех, пришлось надеяться на то, что меня не зацепит бандитская стрела (негритянским дизайнам веры не было). С другой стороны, успели закончить заказанный ранее походный шатёр-палатку из шкуры бегемота. С возможностью установки на слона. От негуса нагаста удалось отмазаться тем, что шатёр экспериментальный, и на слонах ходить в поход тоже никто не пробовал, и негоже царю испытывать на себе
