независимость Северороссии. Вот над созданием этой сети и координацией действий членов тайного общества Алексей и трудился денно и нощно.
Иногда Алексей задавал себе вопрос, что было бы в этом мире, если бы не появилось то таинственное послание от неизвестного человека, попавшего сюда триста пятьдесят лет назад? Думал, анализировал, взвешивал и каждый раз приходил к выводу, что это поменяло бы очень мало. Оладьин, как уже неоднократно убеждался Алексей, — человек чрезвычайно умный, деятельный, волевой, прекрасный психолог и знаток человеческих душ — был превосходным аналитиком. Алексей не сомневался: в любом случае адмирал сделал бы правильные выводы. Флот здесь был действительно более ориентирован на североросский национализм, чем на большевизм. Литература, издаваемая Оладьиным, лишь добавляла масла в уже бушевавший огонь, но ни в коем случае не была искрой, от которой разгоралось пламя. Идея восстановления Северороссии обязательно должна была возникнуть во вселенском бардаке, захлестнувшем империю после мартовской революции. Местные политиканчики оказались не менее болтливы, близоруки и зашорены, чем их коллеги из известных Алексею девяностых (хотя куда лучше образованны, это приходилось признать). Возникновение североросского сепаратизма в этих условиях было неизбежно. Все это произошло бы так или иначе. Но раз уж сложилось так, как сложилось, он, Алексей, приложит все свои знания и умения, чтобы бороться с коммунизмом.
«Что же, — думал Алексей, — национализм, сепаратизм, строительство отдельного государства на Северо-Западе России — это не совсем то, о чем мечталось, но все же лучше, чем ничего. Если не удалось предотвратить распространение коммунизма вообще, постараемся хотя бы отвоевать у него клочок земли, а там видно будет».
Внезапно он заметил трех матросов, поспешно свернувших в боковую улочку. Что-то показалось ему подозрительным. Вот что: матросы шли как-то сжавшись, воровато оглядываясь. Интуитивно Алексей почувствовал, что они опасны. Но в то же время, как офицер, он не мог не проверить подозрительных людей, находящихся на территории военно-морской базы. Он бегом добрался до улочки, в которую свернули матросы, и перешел на быстрый шаг. Когда до преследуемых оставалось не более десяти метров, он опустил левую руку в карман шинели и нащупал небольшой браунинг. Привычку носить дополнительное взведенное оружие Алексей завел еще в марте, когда группа пьяных матросов избила его до полусмерти, а он так и не сумел достать револьвер из кобуры. Сделав еще несколько шагов, он крикнул:
— Стоять.
Все трое разом стали и повернулись к нему. С первого взгляда Алексей понял, с кем имеет дело. Средним в этой троице шел Павел.
— В чем дело, гражданин офицер? — небрежно бросил тот спутник Павла, что был пониже ростом и поплечистее.
— Документы! — выпалил Алексей. — Из какого экипажа? Кто командир? Почему одеты не по уставу?
— Сей момент, гражданин, — криво усмехнулся низкорослый.
Он полез в карман своих матросских расклешенных брюк…
Интуиция не подвела Алексея. Лжематрос резко выхватил из кармана револьвер, но опоздал. Алексей, уже державший браунинг в левой руке, выстрелил прямо в сердце противнику. Через долю секунды вторая пуля пробила лоб второго спутника Павла.
Павел попытался выхватить свой револьвер, но дуло браунинга уже смотрело ему в сердце. Павел замер.
— Оружие на землю, — хрипло скомандовал Алексей после секундной паузы.
Павел подчинился. Помедлив несколько мгновений, будто раздумывая, Алексей вдруг убрал пистолет в карман и буркнул:
— Пошли отсюда.
Вместе они пустились бегом по узкой безлюдной улочке и через минуту свернули в одну из темных подворотен. Там остановились и, прислонившись спинами к противоположным стенам, несколько минут восстанавливали дыхание и молча смотрели друг на друга. Наконец Алексей произнес:
— А ведь прав был этот хмырь, знакомый Дмитрия Андреевича. Я тебя чуть не убил.
— А ты карьеру делаешь, — процедил Павел. — Я смотрю, уже капитан-лейтенант.
— Стараюсь, — ухмыльнулся Алексей.
— На что рассчитываешь? — буркнул Павел. — Ты ведь знаешь, чем все кончится.
— Здесь это не факт, — парировал Алексей. — Как говорит Дмитрий Андреевич, что еще не случилось, то не предрешено.
— Историю пытаешься изменить? — оскалился Павел.
— Ты, полагаю, тоже, — ответил Алексей. Они снова замолчали.
— Мне Дмитрий Андреевич писал, что тебя приговорили к ссылке в апреле пятнадцатого, — нарушил паузу Алексей. — Не состоялся, видишь, наш пикник на Вуоксе. Хотя я удивлен, что с тобой так мягко обошлись. Ты вроде жандарма ранил, когда тебя брали.
— За молодость скостили, — скривился Павел. — Да и адвокат хороший попался. Спасибо Дмитрию Андреевичу, он нашел.
— Давно вернулся?
— В апреле, — ответил Павел. — Он сказал, что ты не был у него с шестнадцатого.
— Это правда, — кивнул Алексей. — Служба. Как он?
— Неплохо. Преподает в университете. Защитил диссертацию об Александре Невском. Все так же язвит. Все так же ни вашим, ни нашим.
— Молодец, — вздохнул Алексей. — Будет возможность, навещу. Ну а ты? Держу пари, ты здесь с дружками агитацию разводил.
— Не вмешивайся в это, — помотал головой Павел. — Ты же умный парень, историком собирался стать. Если не хочешь жить при коммунистах, лучше эмигрируй. Ты знаешь, куда ехать и как там себя вести, чтобы выжить в ближайшие годы. Но лучше присоединяйся к нам. Скоро мы победим во всемирном масштабе.
— Может быть, победите, — поправил его Алексей. — Как говорит Дмитрий Андреевич, то, что еще не случилось, это не история. Здесь Балтфлота вам не взять.
— Возьмем, — ухмыльнулся Павел. — Здесь, конечно, сложнее, но пролетариат есть пролетариат.
— Всегда ты мне нравился, Пашка, — покачал головой Алексей, — но уж больно ты в догмы уперт. Жизнь, она любую философию перекрывает. Я буду делать то, что считаю нужным, справедливым, правильным.
— И я тоже, — произнес Павел.
— Только вот беда — делая то, что считаем нужным, мы с тобой уже сошлись с оружием в руках, — печально проговорил Алексей после непродолжительной паузы. — И я боюсь, что это только начало. Давай так. Действуем, как считаем должным, но между собой у нас перемирие. И Санин — фигура неприкосновенная. И ты, и я его уважаем. Он Ученый с большой буквы. Договоримся не вовлекать его в наши политические дела. И между нами… В общем, друг в друга не стреляем. Друзья?
— Друзья, — кивнул Павел. — Принято.
— Ладно, Пашка, — произнес Алексей. — Ноги тебе надо делать из Кронштадта. Патруль дружков твоих уже нашел. Скоро всех на улицах обыскивать начнут. Удачи тебе не желаю. Надеюсь, в следующий раз встретимся в другой обстановке.
Эпизод 5
ЧК
По сырым стенам каземата медленно скатывались капельки воды. «Интересно, сколько лет этим стенам? — подумал Алексей. — Замок был построен в конце тринадцатого века, стало быть, более шестисот. Сколько узников они видели? Хотя почему только узников? Это был замок гроссмейстеров, потом великих князей, потом королей Северороссии. Верховная власть переехала отсюда во дворец на левом берегу только
