– Да… но почему именно ты?
– В Эдембурге очень трудно найти опытную няню. Даже приходящую. Здесь такая низкая безработица, что воспитателям в детских садах платят намного больше, чем в Америке.
– А у тебя какой опыт?
– Разве ты у Изабеллы не спрашивал?
– Ответь на вопрос, пожалуйста.
– Да, сэр. – Ровена выгнула бровь, дав понять, что возмущена его заносчивостью. – Я подрабатывала в детском саду, когда была школьницей. И, – она пожала плечами, – детям я нравилась.
– Сэмми тоже. Я не ожидал, что ты сумеешь так его расшевелить.
– Тогда почему ты волнуешься?
Джейк пожал плечами и отхлебнул кофе.
– Я же его отец. Это моя обязанность.
Ровена вздохнула.
– Я здесь потому, что люблю детей. Мне очень нравится Сэмми. А Изабелла попросила меня помочь, потому что ты можешь тут задержаться. Я на все для нее готова. Она мне как сестра.
– Я могу задержаться, – повторил Джейк. – Почему? Потому что я виновен?
Девушка пожалела, что вовремя не прикусила язык.
– В чем?
– В похищении короля.
Сразу видно, что Джейк адвокат. Напористый и меткий.
– Разве я это сказала?
– Но ты так думаешь?
Ровена взглянула на него и решила быть такой же напористой.
– А ты виновен?
– Нет, – последовал мгновенный ответ.
Ровена была поражена. Не тем, что Джейк отрицает свою виновность, а тем, что она ему верит.
– Тогда тебе не о чем волноваться, правда?
– Я не гражданин вашего государства, а улики можно подделать.
Она только рукой махнула.
– Здесь же не диктатура какая-нибудь. В наших замках есть подземные темницы, но там уже лет сто как никого не держат.
– Но ты…
– Мне сказали, что ты работаешь с принцем Николасом над пересмотром торгового соглашения с Европейским Союзом, и поэтому остался здесь.
Его это не убедило.
– Мы оба знаем…
– Я чистый. – Сэмми, возникший на пороге, показал им отмытые ладошки.
Ровена улыбнулась.
– Отлично. Поможешь приготовить мне вафли для папы?
– Ага! Я буду толочь гуубику?
Девушка пододвинула скамеечку, чтобы Сэмми мог дотянуться до кухонного стола.
– Нет, толочь мы не будем. Но можешь отобрать самые лучшие ягоды.
Когда она в следующий раз повернулась к двери, Джейка уже и след простыл.
Спустя два дня Джейк прислонился к каменным перилам террасы, выходящей в дворцовый сад, и скрестил на груди руки. Он заметил, что часто использует этот жест, общаясь с отцом и братом.
– Джейк, ты не слушаешь, – упрекнул его Эдуард Стэнбери.
Джейк подавил вздох. Его отец требовал постоянного внимания к себе, словно малый ребенок. Беда в том, что ему уже не два года, а пятьдесят пять.
– Нет, слушаю. Ты согласился с Люком, что нам не следует поддерживать Николаса в вопросе об иммиграции.
– Стоит только впустить сюда иностранную голытьбу, – фыркнул Люк, – и сразу же возрастет преступность.
– Не обязательно. Между прочим, при такой развитой экономике в Эдембурге вечно не хватает рабочих рук.
– А если начнется экономический спад? – возразил отец. – Впустишь их сюда, а потом пинками не
