тогда кое-кому несдобровать.
– Дура ты. Сама не знаешь, что говоришь, – тяжело вздохнула Галина. – Во-первых, я тебе сразу скажу, что никто и никогда мафию не пересажает. Это же годами налаженный бизнес. Как может государство приструнить мафию, если оно само мафия? А во-вторых, я тебя не предавала и никогда не предам. Зря ты на меня столько грязи вылила. Не заслуженно это.
– Тогда почему билет выписан только на меня одну? – спросила я холодным голосом. – Почему у меня кет никаких документов на Динку?
– Потому что документы на твоего ребенка будут готовы не раньше, чем через две недели. Ты хоть понимаешь, как это сложно?
– Понимаю. Тогда я останусь в Штатах вместе со своей дочерью еще на две недели, пока не будут готовы документы.
– Но это очень опасно. Ты даже не представляешь, как это опасно.
– А ты можешь себе представить, что я полечу одна?
Понимаешь, ты должна мне довериться, – возбужденно заговорила Галина. – У нас нет другого выхода. Если между нами не будет доверия, тогда вообще мы не выберемся из этой ситуации. Я хотела тебе все объяснить с самого начала, но ты даже не дала мне раскрыть рта. Ты летишь первая. А в это время я сделаю документы на твоего ребенка, улажу кое-какие свои дела и вылечу следом. Ты встретишь нас в аэропорту. Я договорился с одной милой, пожилой эмигранткой о том, что эти две недели девочка поживет у нее. Она живет тут, в пригороде. Это очень хорошая и чистоплотная женщина. Она будет следить за твоей дочерью. Ты можешь в этом не сомневаться. Я покачала головой:
– А почему я должна тебе верить?
– Потому что у тебя нет другого выхода, – глухо ответила Галина.
Я бросила взгляд на часы. Моя дочурка может скоро проснуться, она обязательно захочет есть. Что же мне делать? Я пыталась понять, осталась ли у меня хоть капля доверия к моей так называемой подруге. Хоть малая капелька… Возможно, она блефует и медленно, но верно копает могилу не только мне, но и моей дочери. А может, я ошибаюсь, сама себя накручиваю. И все же она была слишком утомлена и слишком растеряна.
Галина растерянно смотрела на меня своими большими усталыми глазами, в которых еще теплилась надежда, что я смогу ей поверить. Она догадалась, о чем я думаю, и произнесла уже более спокойным голосом:
– Если ты считаешь, что я пошла на сделку с твоими врагами, то ты ошибаешься. Я говорю тебе правду. Я и в самом деле не знаю, как они вычислили этот адрес. Я знаю, это довольно сложно, но ты должна приложить все усилия, чтобы мне поверить.
Я выдержала паузу и заговорила вновь:
– Хорошо, допустим, я тебе поверила. Но как мы пройдем мимо их машины с грудным ребенком на руках?
– Можно пройти через чердак и выйти из другого подъезда. Ольга, мы должны делать все быстро. Осталось не так много времени до отлета твоего самолета. Женщина, которая будет заботиться о ребенке эти две недели, уже ждет. Возьми листок бумаги и напиши адрес, по которому я должна привезти девочку.
– Какой адрес? – в забытьи спросила я.
– Ну твой, российский.
– Ах, российский…
Перед моими глазами все поплыло, но я взяла себя в руки и на тетрадном листке и непроизвольно написала давно заученный адрес: «Город Москва. Улица Академика Скрябина.
Галина прочитала и внимательно посмотрела на меня:
– Это чей адрес?
– Папки.
– Какого папки?
Нашего. Не могла же Динка появиться на свет от воздуха. У нас есть папка. Он живет на улице Академика Скрябина.
– А ты уверена, что он там живет?
– Не совсем. Может, его убили. Может, его уже нет в живых…
– Он у вас бандит, что ли? С чего его могут убить? Чем он занимается?
– Не знаю, – произнесла я обреченно.
– Как это не знаешь?
– Не знаю и все.
– Хорошенькое дело! Не знаешь, от кого рожаешь!
– Я от него не рожала. Он наш названый папка.
– Я тоже могу быть вашим названым папкой, – ревниво сказала Галина.
– Папка у нас один, – отрезала я. – Господи, я ведь ничего про него не знаю. Ничего Может, его и в самом деле в живых нет. Мы бы с Динкой хоть к нему на могилу сходили.
– Ты напиши еще какой-нибудь адрес. А то мне кажется, что этот адрес какой-то неопределенный.
