отличие от других млекопитающих — необязательно принимать угрожающие позы.
— Что вы кричите? — сказала Вера. — Озерову пришла срочная телеграмма. Мы подумали — вдруг что-то важное…
— Где она? Где телеграмма? — посопев, спросил Канторович.
— На почте. У нас только извещение. Мы надеялись, он позвонит туда.
Канторович выхватил у нее помятый бланк, прочел, далеко отставляя от глаз. Рывком подвинул громоздкий телефонный аппарат. В аппарате звякнули потроха.
— Почта? Говорит профессор Канторович из Боткинской больницы. У нас лежит некто Озеров… О- зе-ров! Да!.. Ему пришла телеграмма. Если что-то спешное, будьте любезны прочесть.
Санитарка положила перед ним лист бумаги и пыталась оторвать привязанный карандашик. Канторович, неодобрительно косясь на эти попытки, вынул роскошный никелированный фломастер.
И Вера увидела, как этот фломастер выводит четкие строки:
— Благодарствую! — буркнул Канторович в трубку и подтолкнул листок Вере.
— Я прочла, — сказала она.
— Поняла смысл?
— Не очень.
— Экономят на вразумительности… Вы этого Сашу знаете?
— Нет.
— Озеров не сможет его встретить. Я телеграмму возьму, передам позднее, когда… В общем, передам. А больше ничем не смогу быть полезен.
Вера не отводила глаз от его лица.
— А вдруг… встретить необходимо? Почему написано: «старик, ты спасен»?
— Понятия не имею! Полагаю, шутка. Шутливое обращение. Озерову не так-то просто помочь, можете мне поверить… Все это несерьезно.
Приглушенно, словно бы шепотом, зажужжал телефон. Санитарка сняла трубку и тотчас передала ее Канторовичу.
— Да! — рявкнул он. — Что?! Немедленно найдите Гарибяна! Начинайте массаж, я поднимаюсь!..
Тычком он потушил сигарету и, не попрощавшись, даже не кивнув, зашагал к лифту. Но внезапно обернулся:
— Извините, что накричал. Я был неправ!
Вера смутилась:
— Что вы… Пустяки какие.
— Я был неправ!
Он захлопнул за собой дверь лифта. Пожалуй, только эту белую массивную дверь забыли здесь приглушить — дверь будто стреляла, захлопываясь.
4
Они вышли из корпуса, спустились по бетонным ступенькам, скользким от мокрых осенних листьев. И тут увидели, что неподалеку замерло такси. То самое, на котором они приехали.
— Ты что… просила его ждать?! — пораженно спросил Павлик.
— Н-нет…
— А зачем он торчит здесь?
— Сейчас выясним.
— Лучше не выяснять, — быстро сказал Павлик. — Во избежание!.. Я к этому транспорту еще не привык. И не люблю, когда он ждет!
— Понятно, — сказала Вера.
Заглянув в кабину, она обнаружила, что шофер спит, неловко привалясь к дверце. Козырек фуражки съехал ему на глаза. Руки с распухшими суставами отдыхали на баранке.
Вера тряхнула его за плечо — он пробудился не сразу, затряс головой, сладко вздохнул:
— У-уф… Сморило меня… На этой неделе замучился: коклюш у дочки, все ночи не сплю.
— Я подумала — вы нас дожидаетесь.
— Молодец, что разбудила. Ну, повидали соседа? Порядок?
— Он без сознания. Плохо ему.
— Ах ты… А телеграмма как же?
— Удалось прочитать, да не поймешь в ней ничего. Бестолковая какая-то. Послана из Душанбе. «Старик, ты спасен, встречай восемнадцатого, рейс двести сорок два»… Кто прилетает? Почему — спасен?
— Небось кто-то на подмогу торопится, — сказал шофер. — Надо бы встретить, а? Сейчас погляжу расписание…
Он открыл ящичек над правым сиденьем, вынул аккуратно сложенный лист с аэрофлотовской эмблемой.
Павлик, заглянув через плечо Веры, тихонько присвистнул:
— На аэродром хотите? Бессмысленно, люди… Мы даже не знаем, кто этот Саша — мужчина или женщина!
— Ну и чего тут? — спросил Сережка.
— Встанем у самолета и закричим: «Кто здесь Саша?».
— Надо, так закричим.
Шофер придавил ногтем нужную строчку:
— Вот, пожалте… До прилета двести сорок второго — больше часа. Можно успеть. Пока вы ходили, я запаску поставил, теперь нормально поедем.
Людоед Павлик спросил:
— А расплачиваться? Кто расплачиваться будет?
Он спросил это, и сразу молчание наступило. И Вера и Сережка забыли про деньги. Забыли, что уже ни копейки не осталось от трех рублей, выданных на продукты.
— Что? — усмехнулся шофер. — Расстреляли весь капитал?
Сережка забормотал, пытаясь сохранить достоинство:
— Да мы не взяли… не рассчитывали…
— Денег больше нету, — сказала Вера.
— Садитесь, — кивнул шофер.
— Правда, у нас — ни копейки.
— Садитесь! Упрашивать надо?
Они топтались у распахнутой дверки, потому что всего могли ожидать, только не этой щедрости. В «волге» для того и счетчик поставлен, чтоб не ездить бесплатно…
Потом Вера все-таки полезла на продавленное сиденье. Сережка, плюхнувшись рядом, растроганно пообещал:
— Мы обязательно отдадим!.. Сегодня же!.. Мы просто как-то не подумали…
— Надо встретить, — сказал шофер. — Зря ведь не напишут: радуйся, ты спасен… Вдруг специалист какой-нибудь прилетает?
— Это — мысль! — подтвердил Павлик.
— Вот я и говорю — надо же встретить! Чтоб не мотался по городу, время не тратил… Иногда и
