Иглы мглы

я петлял по глухим закоулкам,
избегая веселый народ.
Я лелеял нелепую хмурость,
ею близких своих изводил,
потому что боялся за юность,
знать — ушла, а вернуть нету сил.
Что же, есть хоть осьмушка столетья,
чтобы встретить достойно конец
века, чтоб наши взрослые дети
с уваженьем сказали: 'Отец'.
Впрочем, это не главное, если
воплощаются в слово мечты,
остаются пропетые песни
и пройденные вместе мосты.
Пусть прокатится гулко столетье,
словно обруч, гремя о настил…
Я вдругорядь товарища встретил,
но о главном еще не спросил.

11.05.

ДИАЛОГ

Говорила о новой работе,
как сменить сапоги и пальто,
а мне слышалось: 'Кто ты мне? Кто ты?
Неужели друг другу никто?'
Был пейзаж за окном безотраден.
Моросил затянувшийся дождь.
От незримых царапин и ссадин
сердце слабое кинуло в дрожь.
Но выгравшись в сюжет диалога,
я острил, что зима не страшна,
что не вижу достойней предлога,
чем укрытые снегом дома.
Ледяная колючая сказка
нам милей, чем осенняя пыль.
Даже ветра случайная ласка
подымает алмазную пыль.
Если только не думать при этом
о квартплате, еде и тепле;
если жить, словно малые дети,
на бездумно-волшебной земле.
Но прорех еще жизненных много,
и заботами полнится дом,
и врывается в ткань диалога
нескончаемый дождь за окном.

19.10.

* * *

Ты, помнится, меня спросил
о жизни, явно, между прочим.
Своим распределеньем сил
ты был, конечно, озабочен.
Ты продолжал свой марафон.
Бежал. Подпрыгивал, как мячик.
Что я? Всего лишь общий фон.
Обыкновенный неудачник.
А как живу? Да все пишу.
То громче кажется, то тише.
Спрессовываю жизнь свою
в упругие четверостишья.

24.12.1987

* * *

Мне пишется не в кабинете
среди разостланных бумаг,
а на закате и рассвете
лишь на ходу, где весел шаг.
В метро, в трамвае, в электричке,
где жизнь сама против длиннот.
Пишу порой огрызком спички
на коробке, а не в блокнот.
Мне дышится не углекислым
коктейлем; нужен ли резон,
чтобы вобрать в стихи и в мысли
грозой процеженный озон?!
В лесу, на поле и у речки,
а не среди зеркальных зал
я подобрал свои словечки,
на нитку ритма нанизал.

3.02.

* * *

Жизнь, ты спроси про мои
три заповедных желанья…
В детстве хотелось любви.
В юности — просто вниманья.
Зрелость наморщила лоб.