отличиться и разбить врага...
40. Минная атака неприятельская — прекрасный момент для наших миноносцев сделать контратаку, стреляя по неприятельским миноносцам и атакуя неприятельские корабли...
43. В случае, если я выбуду из строя, меня заменит начальник Штаба до конца сражения. Если мой корабль будет подбит, то я перенесу свой флаг.
Победой можно назвать лишь уничтожение неприятеля, а потому подбитые суда надо добивать, топя их или заставляя сдаться. Подбить корабль — значит сделать сотую часть дела. Настоящие трофеи — это взятые или уничтоженные корабли.
Дело офицеров руководить артиллерийским или минным огнем, но они не должны забывать ободрять команду. Команда видит свои потери и не видит потерь неприятеля, О потерях неприятеля надо все время ей напоминать, что бы команда чувствовала, что ее артиллерийский огонь про изводит опустошения на неприятельских кораблях.
51. С мостика должно как можно чаще посылать в батарею и машину известия о каждом нашем успехе, который встречается в батареях криком «ура», лишь на один момент, а затем снова должна начинаться хладнокровная работа точной наводки орудий.
52. Сколь не важно поставить свои суда в выгодные тактические условия против неприятеля, все же история морских войн доказывает нам, что успех боя зависит главнейшим образом от меткости артиллерийского огня. Меткий огонь есть не только верное средство нанести неприятелю поражение, но и лучшая защита от его огня.
53. Флот, на котором личный состав сохранит в бою все свое хладнокровие, будет стрелять метко, а потому непременно разобьет неприятеля, если бы даже находился в невыгодных тактических отношениях.
54. Побеждает тот, кто хорошо дерется, не обращая внимания на свои потери и памятуя, что у неприятеля этих потерь еще больше».
В «Инструкции для похода и боя» был весь флотоводец Макаров. Настроенный только на победу в войне с Японией, верящий в силу русского флота, подчиненных ему моряков, в совершенство отечественных кораблей и боевой техники. И, наконец, веривший в собственное адмиральское искусство. Последнее бахвальством не звучало.
...Вошедший в мировую историю войн на море как победитель в Цусимском сражении адмирал Хейхатиро Того не был бы действительно великим флотоводцем, если бы не пытался исправить положения. Он делал все возможное, чтобы нейтрализовать активность своего соперника.
Японцы предприняли две неудачные попытки «закупорить» вход в гавань пароходами-заградителями или, иначе говоря, старыми большими сухогрузами, чьи трюмы были доверху забиты углем. В случае их затопления в узком фарватере выхода из внутреннего бассейна стоявшие там корабли могли оказаться в западне.
Но Макаров не позволил японскому командованию превратить внутреннюю гавань морской крепости Порт-Артур в ловушку в виде «бутылки». Ночные ухищрения неприятелю не помогли.
Адмирал Хейхатиро Того не решался на эскадренный сбой с Макаровым, помня тяжелый снаряд, выпущенный на предельной дистанции из русской пушки, который своим попаданием наделал столько бед броненосцу «Фуджи» из состава главных сил Соединенного флота.
Но Того не сидел сложа руки: из Токио настойчиво требовали «расчистить» морские пути с островов в Маньчжурию и обезопасить их с максимальной надежностью. Требовали и торопили.
Приближался день 31 марта 1904 года. Шестой выход в море главных броненосных сил флота Тихого океана ока-аался роковым для вице-адмирала Степана Осиповича Макарова и губительным для порт- артурской эпопеи. Более того — для хода и исхода самой Русско-японской войны.
В последние февральские дни командующего флотом ожидала приятная встреча. В Порт-Артур прибыл в творческую «фронтовую» поездку художник-баталист Верещагин. Встреча двух давно знакомых людей была исключительно теплой:
— Василий Васильевич. Я рад вас приветствовать на борту моего флагманского броненосца.
— А я рад вновь увидеть вас, да еще в адмиральском чине. Теперь уже не после войны, а на ней самой.
— Что привело вас в Порт-Артур? Желание создать новую серию после болгарской?
— Оно самое. Скрывать, Степан Осипович, не стану, тем более от вас.
— Значит, есть большая надежда, что после вашего визита в Порт-Артур компания маринистов- баталистов Боголюбова и Айвазовского пополнится третьим живописцем.
— Ну это еще как Бог на душу положит.
— Что будете писать?
— Пока этюды из флотской жизни. Надеюсь побывать в ситуации в море, в бою с японскими кораблями. Есть задумки и на рисование на крепостных фортах. То есть планы у меня громадные. Лишь бы времени и красок с карандашами на все хватило.
— С чего, мой дорогой Василий Васильевич, вы начнете? Если это не самый большой творческий секрет.
— Секрета нет. Помните, Степан Осипович, наш разговор на борту славного «Константина»? Когда пароход с выздоравливающими ранеными готовился держать путь от Болгарии к Одессе?
— А как же! Тот разговор для меня весьма памятен.
— Так вот. Тогда я вам обещал написать ваш портрет в адмиральском мундире. Поэтому хочу первый этюд к будущему полотну о Японской войны написать с вас, Степан Осипович. Готовьтесь позировать.
— С удовольствием. Вы, значит, согласны стать гостем командующего флотом Тихого океана на борту «Петропавловска»?
— Еще как согласен. Ведь для меня это третья «творческая» война после Бухарского похода и Турецкой войны. Надеюсь на новые удачи живописца-баталиста...
— Это хорошо, что есть вера в успех. Мы с вами, Василий Васильевич, еще повоюем в Желтом море с японским флотом...
Глава двенадцатая. Цена минного 'букета'
Трагедией для Порт-Артура стала гибель 31 марта 1904 рода командующего флотом Тихого океана вице-адмирала Степана Осиповича Макарова, последнего выдающегося адмирала русского флота. Его гибель относится к тем загадкам в истории войн, когда случайности решающим образом влияли на их ход и исход.
Но случайной ли была гибель героя порт-артурской эпопеи вместе со своим флагманским кораблем эскадренным броненосцем «Петропавловск»? Вернемся к событиям того трагического дня, во многом определившего дальнейшую судьбу Порт-Артура и повлиявшего на ход Русско-японской войны 1904-1905 годов.
...Днем 30 марта на флагманский броненосец по вызову командующего прибыл капитан 2-го ранга Бубнов, командир отряда миноносцев. Он застал Макарова в каюте склонившимся над картой Желтого моря, испещренной условными значками.
— Господин адмирал, капитан второго ранга Бубнов по вашему приказанию прибыл.
— Здравствуйте, мой дорогой. Проходите, Михаил Иванович, садитесь.
— Благодарю, Степан Осипович.
— Как дела в отряде?
— Все в порядке. Неисправность в машине «Страшного» устранили сегодня к утру. Уголь взяли с берега до нормы. Артиллерийский боезапас пополнен.
— Настроение офицеров, нижних чинов?
— Бодрое. Экипажи миноносцев готовы выполнить долг перед Отечеством.
— Отрадно слышать такое. Отряд готов к выходу ночью в море?
— Готов, Степан Осипович.
