колдун-одиночка, пробующий свои силы на встречных-поперечных, то ли маг-расстрига, кого выгнали за серьезные нарушения устава из гильдии волшебников, то ли местный маг, притащивший свои знания из глубинки, может, ведьмаческой школы на Лысой горе...
– Но все эти люди нам не страшны, - утвердительно сказала Катя.
– Если нет среди них этакого самородка, прорвавшегося в мир откуда-нибудь из средневековья, а то и вовсе из глубокой древности.
– В НАШ мир? Разве это наш мир?
– Какую этикетку на него не навесь, легче не станет. Не нравится мне все это.
Еще прежде, когда они шли полем с маками и васильками, Катя попросила магиню принять былой юный облик. И удивилась, что та исполнила её просьбу без особой охоты.
– Отвыкла, - пояснила магиня. - Леон не советует такими вещами увлекаться. Считает, напрасная трата сил, ведь природу не обманешь.
– Разве запас магических сил ограничен?
– Конечно, как и сама жизнь.
Наверное, её отвлек разговор с Катей. Или магиня слишком глубоко ушла в свои мысли, а девушка не обладала её чувствительностью... Словом, дурацкая поговорка 'нельзя нам, женщинам, расслабляться', оказалась верной и на этот раз.
Лесная чаща вдруг расступилась перед ними, будто деревья одновременно шагнули в разные стороны. При выходе из лесного мрака вечерний свет показался путешественницам чуть ли не ослепительным. Они непроизвольно подняли глаза к небу, и тут на них сверху упала сеть. Обычная охотничья. Крупноячеистая. И довольный мужской голос произнес:
– Ты гляди-ка, птички попались красивые!
И дружное ржание ещё нескольких мужских глоток.
– А ежели они токмо в темноте красавицами глядятся? - нарочито недоверчиво хмыкнул один из мужчин. - На свет вытащим, - мать честная, кикиморы чистые!
– На тебе свет, разглядывай! - хохотнул другой, подбрасывая вверх нечто, похожее на горящее яблоко, отчего поляна в момент осветилась как днем.
– Семь здоровых мужиков, а слабых женщин боитесь. В сеть запутали! отчаянно выкрикнула Катя.
– Ишь, как она нас ловко сосчитала! - восхитился кто-то. - Должно быть, умненькая!
– Дерзка больно, - хмуро заметил другой.
Но сеть убрали. Как-то вдруг её не стало и все.
– Скажите ишо спасибо Дементию. Ежели б Егорка вас ловил, могли бы и в капкан вляпаться!
– В капкане хуже, - согласилась Катя.
– Нет, робяты, я себе другу выберу, черненьку. Та молчит, а я молчаливых боле люблю, нежели болтушек.
– А мне говорунья глянулась. Что за дом, где жена днями в молчанку играет? По мне - пусть щебечет, все веселее.
– Молодой, глупый, - пробасил тот, кто по виду был старше других, тебе бы такую, как моя Степанида, с любой тварью бессловесной жить бы согласился, только бы молчала...
Кто они, пленницы так и не могли понять, но увидели вправду семеро мужиков, к которым подходило одно общее определение: дремучие. Дремучие бороды. Дремучие космы. Серые, будто запыленные сорочки. Весь их облик говорил о старине и глухомани. О людях, которые живут по своим особых законам вдалеке от остального человечества.
Катя догадалась, что старшая подруга молчит не просто так, а внимательно вслушивается, вглядывается, чтобы потом решать, куда они попали и насколько серьезно положение, в котором женщины очутились?
Она на всякий случай проверила мыслезащиту, оставив в голове открытым для постороннего вторжения этакий примитивный наборчик из пары мыслей, вроде:'Куда мы попали?' или 'Какой ужас, это, наверное, разбойники!'
Предосторожность не замедлила себя оправдать: один из пленителей погладил Катю по голове как маленькую, и проговорил:
– Не бойся, девонька, никто тебя здесь не обидит. Никакие мы не разбойники.
– Кто же вы? - как и ожидалось, дрожащим голосом спросила она.
– Мы - колдуны! - хором ответили мужчины.
– Как, все семеро? - теперь уже в разговор вступила и Полактия.
– Все семеро, - подтвердил старший. - Оно и понятно, по старым обычаям отец-колдун свою тайну открывает одному сыну, но батюшка сподобился умереть внезапно, потому перед смертью успел одарить Знанием всех семерых, что собрались у его смертного одра...
– А что вам нужно от нас?
– Жениться! - опять хором ответили мужчины.
– Мамочка! - в непритворном ужасе вскричала Катерина. - Нас-то всего двое, а вас... Или вы думаете, что мы... что вам... Как вы собираетесь нас делить?
– Господь с тобой, девка! - насупился старший. - Мы - не антихристы какие. У меня жена есть, у Дементия тоже, а остальные... Могут хотя бы и жребий кинуть. Али каждая из вас сама выберет среди холостых пятерых. Пока же прошу к избе пройти. Жены наши - Степанида и Аксинья - ждут, не дождутся, когда мы вас приведем. Двоим-то скучновато, а вчетвером - не в пример веселее!
Мужчины расступились, и старший пошел впереди, не сомневаясь, что остальные последуют за ним.
– Вот это мы влипли! - шепнула Катя.
– Из огня да в полымя! - согласилась магиня.
Впрочем, колдуны и не прислушивались, о чем девки говорят между собой. Понятно, им поначалу боязно, а только какая не мечтает выйти замуж за хорошего человека!
Вскоре перед идущими возникла изба - скорее, терем, срубленный искусным мастером. Швы между венцами бревен были аккуратно заделаны, крылечко резное, наличники на окнах - резные, - не дом, а царский пряник!
– Что же это они нас возде своего дома ловили? - удивилась Катя.
– Почему - возле дома? Она нас заставили сюда прийти.
– Значит, указатель против колдовства бессилен?
– Против направленного колдовства - бессилен. Если бы его ученый маг делал, а то такой же брат-колдун.
У крыльца все остановились, и Катя, воспользовавшись заминкой, спросила:
– Что это ваш сокол на бедного попугая накинулся?
– Кто ж соперников любит, - хохотнул самый молодой колдун. - В этом небе он хозяин, вот и бьет всякого, в ком его заподозрит.
'Ишь, юный орнитолог! - неприязненно подумала Катя и погладила сидящую на её плече птицу, до сих пор не пришедшую в себя после жестокой трепки.
'Главное, не суетиться! - услышала она мысли магини, которые та для неё на миг открыла. - Немедленно выдавать нас замуж не станут, а там посмотрим.'
Глава двадцать восьмая
