– От силы пару дней, если только она сама не захочет остаться. Но для этого она должна осознать…
– Что она может осознать?! Что?! – Эмилия Леонардовна осторожно, чтобы не испортить прическу, прижала кончики пальцев к вискам и еле заметно покачала головой. – Я живу как на пороховой бочке! Все время жду какого-то скандала с участием Берсяевой! Вы же знаете, как у нас любят подхватывать и разносить все сексуально-пикантное, и можете представить, как это скажется на репутации нашей гимназии! Это будет конец! Аут! Я уже предупреждала всех педагогов-мужчин в отношении Берсяевой, постоянно напоминаю охранникам… Чему вы улыбаетесь? Не так давно она изобразила, что подвернула ногу возле ворот, и все порывалась забраться в будку к охранникам. Хорошо, что они ее не пустили. А если бы пустили?! А? Боже мой! За что мне такое наказание?! Ну, допустим, сотрудников я могу предупредить, а что мне делать с учениками? Вот сегодня Брюков мог бы ее… ну, вы понимаете. И что дальше?! А если бы он еще подцепил бы от нее какую-нибудь инфекцию? От Берсяевой всего можно ожидать!
– Не мое дело, конечно, Эмилия Леонардовна, но почему вы держите ее в гимназии? – спросил я.
– Потому что родной брат ее матери – заместитель префекта нашего округа! У меня был разговор с Дашиной матерью, еще год назад, когда мы стали замечать неладное, но мать устроила мне такой скандал! Обвинила меня в том, что я придираюсь к ее дочери, что у девочки просто трудности переходного возраста и так далее, а мы, тупые и ограниченные педагоги, этого не понимаем… В таком вот духе. А на прощание она прямо сказала, что если мы будем, как она выразилась, «продолжать третировать Дашеньку», то нашей сраной – да, так она и сказала – «сраной гимназии» не поздоровится. На следующий день, правда, позвонила, извинилась за свою несдержанность, но больше я на эту тему с ней не заговаривала. Просто молча несу свой крест и считаю дни, оставшиеся до выпускного. Вы, кстати, с ней наедине не оставались?
– Нет, – снова улыбнулся я. – Спасибо Ксении Владимировне – она меня предупредила. Но Берсяева и в присутствии медсестры не стеснялась – делала мне намеки, разглагольствовала про секс. Должен сказать, что эта тема знакома ей не по книгам и фильмам. Чувствуется богатый опыт.
– Ладно, – сникла Эмилия Леонардовна. – Идите, Сергей Юрьевич.
Я хотел поинтересоваться чем закончилась ее встреча с Термышевой, но вовремя одумался и решил не выводить директора из себя. А то еще возиться с ней придется, уколы успокаивающие делать. Опять же – пора идти обед пробовать.
Как только прозвенел звонок на большую перемену, я взял подарок, попросил Таню не отлучаться никуда до моего возвращения и пошел в учительскую. Очень вовремя – как раз поздравляли Агееву. По традициям гимназии к подарку (сегодня дарили навороченный пылесос) прилагался плакат, что-то вроде давно забытых стенгазет, посвященный имениннику.
Агеева держала плакат в руках и восторгалась. Остальные оживленно комментировали. При моем появлении все на мгновение замолчали (человек в белом халате способен испортить любой праздник), но, увидев в моей руке подарок, снова оживились.
Я вручил подарок, который тотчас же был осмотрен и расхвален, поучаствовал в обсуждении плаката и, как и предсказывал Юра, получил приглашение на сегодняшнюю вечеринку. Заодно авторитетно высказался по поводу спонтанно возникшего между женщинами спора: какой пылесос полезнее для здоровья – моющий или «сухой»? Смысл моего высказывания сводился к тому, что разницы никакой, главное, чтобы пыль и грязь дома не скапливались, поэтому я никого не обидел. Тоже плюс.
Когда прозвенел звонок, Агеева напомнила:
– Сережа, не забудь – в пять часов собираемся у входа и дружно топаем!
Обращение по имени, да еще уменьшительное, немного меня удивило, но не сильно – свидетельство дружеского расположения, так сказать. Тем более, что мы почти ровесники, отчего бы и не быть на дружеской ноге?
– Не забуду, – пообещал я.
Тамара Ивановна, проходя мимо меня, одобрительно улыбнулась. Я догнал ее в коридоре и шепотом поинтересовался, не должен ли я в качестве приглашенного поучаствовать в какой-либо складчине. Оказалось, что не должен – ведь подарил от себя подарок.
– В следующий раз я предупрежу, когда будем скидываться, – пообещала Тамара Ивановна.
Я думал, что на празднование дня рождения отправится много народа, но в результате нас оказалось пятнадцать человек.
– Так всегда происходит, – объяснил по дороге Юра. – Во-первых, начальная и старшая школа – они как бы сами по себе, хоть и в одной учительской, даром, что ли, она размером чуть меньше спортзала? Во- вторых, народ кучкуется по возрасту: кто помоложе – отдельно от тех, кто постарше. Разные интересы, разные разговоры, тут – про хламидиоз и дайвинг, там – про холецистит и Карловы Вары. В-третьих, учитываются исторические аспекты, без них нельзя.
– Как это?
– Ну, кто кому и когда что-то сказал или на любимую мозоль наступил. Злопамятство, короче. Возьми, к примеру, физкультурника Славу – он никогда ничего не забывает. Страшный человек, хоть в душе и добрый.
– Что вы склоняете физкультурников? – С нами поравнялся учитель физкультуры Литвиненко.
– Кирилл считает себя руководителем нашего спорта, – ухмыльнулся Юра. – Он первым из всех физкультурников устроился на работу в гимназию и единственный, кто отрастил пузо. А пузо – главный атрибут большого человека.
– Я мастер спорта по вольной борьбе, – пояснил коренастый Литвиненко, машинально поглаживая себя по животу. – Как перестал нагрузку давать, так сразу разнесло.
– Как начал желудку нагрузку давать, – поправил Юра.
Так, шутливо препираясь, дошли до кафе. Само празднование длилось не очень долго – до половины девятого (как-никак завтра всем на работу), но зато получилось веселым. Народ радовался возможности пообщаться вне стен гимназии и использовал ее на всю катушку. Примечательно, что никто не говорил о работе. Буквально – ни слова. Не то что в поликлинике, где я раньше работал. Там и во время отмечания праздников говорили преимущественно на производственные темы. Участки, диспансеризация, надбавки, прививки… Жуть!
Мы умеренно напились, до отвала наелись (кухня в кафе была «советской интернациональной» – от салата оливье до котлет по-киевски), обсудили множество тем (от новинок книжного рынка до подводной охоты на Красном море) и вообще славно провели время. Не могу сказать, что у меня появилось полтора десятка новых друзей (я вообще завожу друзей не сразу), но все присутствующие стали для меня не безликими педагогами, а людьми с теми или иными интересами.
Как новичок в компании я старался больше слушать, чем говорить, привыкая к новому обществу, а когда освоился, прочел Асе шуточный стишок, сочиненный экспромтом. Я иногда под настроение люблю срифмовать какую-нибудь чепуху. Похвастать своим талантом не могу, потому что стишок наутро вспомнить так и не получилось. Но то, что он был, помню точно.
– У тебя есть все задатки для того, чтобы быть приглашенным на следующий день рождения, – похвалил меня Юра.
– А когда у тебя день рождения? – поинтересовался я.
– Не поверишь – двадцать девятого февраля! Поэтому я чаще отмечаю его первого марта, вместе с весной. Подарки предпочитаю солидные – бриллиантовые перстни, подлинники известных художников…
Литвиненко громко заржал, привлекая всеобщее внимание.
– Что, Кирилл, смешинка в рот попала? – спросила именинница.
– Хуже! – Литвиненко потряс рукой с зажатым в ней мобильным телефоном. – Час назад хохмы ради отправил жене сообщение: «Мне все известно! Не понимаю – как ты могла так поступить?!» Просто так, наугад. И теперь сижу, читаю ее ответы.
– Читай вслух! – потребовал Юра.
– Не могу, это личное.
– Тогда и смейся тихо! А то раздразнишь и сразу задний ход врубаешь! Нехорошо!
– Ты своей девушке пошли такое сообщение и тоже повеселишься, – посоветовал скрытный Литвиненко.
