— Нет, — честно признался Чувак.
— Сколько ты тратишь на себя в день?
— По-разному, — легко ушел от прямого ответа Чувак. — День на день не приходится…
Снапс окинул его с ног до головы сканирующим взглядом и вынес заключение:
— Все ясно, деньги у тебя в кармане не задерживаются. И вот что я тебе скажу, молодой человек: у тебя никогда не будет собственного дела!
— Не очень-то и хотелось…
— В этом твоя проблема. А надо хотеть! Всегда, везде и как можно больше! Эх, о чем с тобой говорить?
— О работе… — напомнил о цели своего визита Чувак.
— Требуется усердный и скромный юноша, способный довольствоваться малым и…
— И вкалывать как коммунистический китаец?
— Вроде того, парень, только без этой вот иронии.
— Так как насчет работы?
— Я человек не бедный, — заявил вместо ответа Снапс, жестом гида обводя свои владения. — И все оттого, что я не сорю деньгами направо и налево! Жесткая экономия — вот мой девиз! Все великие состояния накапливались по центу…
Судя по внешнему виду мистера Снапса, он более чем последовательно претворял в жизнь свою теорию. Об этом свидетельствовали ввалившиеся щеки и очки, в трех местах обмотанные скотчем. С каждой минутой Джошуа К. Снапс нравился Чуваку все меньше и меньше, но в то же время работа становилась нужна ему все больше и больше. К тому же у работы в питомнике были преимущества — можно весь день провести за забором, не видя никого, кроме животных. И потом, никаких контактов с посторонними, никаких нежелательных встреч, разве что придут покупатели, но с ними будет общаться владелец питомника. И Чамп будет под призором, опять же накормленный из общего котла. Так что у этой работы есть свои преимущества.
Чувак снял темные очки и вопросительно посмотрел в глаза работодателя.
— Никаких скидок на то, что работаешь первый месяц, — заявил тот с видом жестокого плантатора. — Будешь пахать, пока дым из задницы не повалит. Перерыв на обед от пятнадцати до тридцати минут. Оплата три бакса в час. Хотя это даже слишком.
— Сэр, рабство запрещено на всей территории Соединенных Штатов с 18 декабря 1865 года, — напомнил Чувак. — Разве вы не слышали о войне Севера и Юга? Ваша школьная учительница не рассказывала вам о тринадцатой поправке к Конституции?
— Четыре доллара и ни центом больше! — рявкнул Джошуа К. Снапс.
— А можно сначала посмотреть на свое рабочее место?
— Вот это деловой разговор, — буркнул хозяин питомника. — Давно бы так. Пошли!
Он долго возился с четырьмя замками на воротах ангара, но наконец дверь дрогнула и со скрипом поползла в сторону. В ноздри Чуваку ударил жуткий смрад. Он с трудом подавил желание выплеснуть на брюки Джошуа К. Снапса свой завтрак и зажал нос рукой. Не меньше полусотни собак, тощих, облезлых, покрытых язвами сбились в стаю в вольере площадью где-то в семьдесят квадратных ярдов, отгороженные мелкоячеистой металлической сеткой от остальной части питомника — крошечной площадки для дрессировки.
— Это запах жизни, молодой человек, — нагло ухмыльнулся владелец питомника. — Мертвые не гадят.
Это был не запах, это был смрад! Самые слабые собаки валялись на земляном полу, утопая в собственных нечистотах. Вид у всех без исключения животных был самый плачевный — настоящие доходяги. Чувак злобно посмотрел на Джошуа К. Снапса и уточнил:
— Вот это вы называете питомником?
— Да, а что тебя удивляет? — с достоинством вопросил тот. — Или ты ожидал увидеть здесь филиал зоопарка Сан-Диего? В былые времена, когда я пытался дрессировать барсуков, здесь пахло куда хуже.
— Барсуков?
— Ну да, барсуков. Правильно натасканный голодный барсук — это грозное оружие! Хватаешь его одной рукой за шкирку, а другой за хвост, и… Но барсуками теперь занялись транснациональные корпорации, и мне пришлось переключиться на этих вот…
— Это не питомник для собак, — с расстановкой произнес Чувак. — Это собачий концлагерь.
События последних дней окончательно расшатали нервную систему Чувака, а жалкий вид несчастных животных буквально вывел его из себя. Он представил Чампа в этом вольере, тощего, больного, теряющего последние силы, и понял, что не уйдет отсюда, пока «Лабрадор энтерпрайз» не прекратит свое существование.
— Разбежался! — осклабился Джошуа К. Снапс. — Может, лучше открыть здесь бордель? Или наркоманский притон?
— Фабрика смерти закрыта, — решительно заявил Чувак. — Немедленно отопри вольер и выпусти всех собак на волю!
— С тобой все ясно! — вспылил Снапс. — Надо было сразу дать тебе пинка под зад и не тратить на разговоры такую прорву времени!
— Мне пинка?
— Тебе…
— Под зад?
— Под зад!
— Ах ты, ублюдок! Получай!
Чувак с разворотом корпуса въехал кулаком в солнечное сплетение Джошуа К. Снапса. В этот удар возмездия претендент на рабочее место вложил всю накопившуюся злость, все свои обиды последних дней. Работодатель с шумом выдохнул воздух из легких и осел на землю. Не в силах больше сдерживаться, Чувак начал пинать его ногами, приговаривая:
— А это за маму! А это за папу! А это за малыша Джонни! А это за Бубу, космическую обезьянку! А это, потому что я противный! А это, потому что у меня патроны есть! А это, потому что я могу!
Он не смог бы сказать, в каком сериале была услышана эта фраза, внезапно всплывшая из глубин подсознания. Наконец ему удалось взять себя в руки. Он нагнулся к Снапсу, заглянул ему в глаза и потребовал:
— Выпусти собак, или я забью тебя насмерть, а потом найду ключ и сделаю это сам!
— Ладно, твоя взяла! — просипел владелец питомника, проявляя нетипичную для него покладистость.
Чувак схватил его за воротник и рывком поставил на ноги. С трудом перебирая нижними конечностями, Джошуа К. Снапс подошел к двери, врезанной в металлическую сетку, дрожащими руками достал из кармана брюк связку ключей, перебрал ее в поисках нужного, с третьей попытки вставил его в скважину, открыл дверь и неожиданно резко отпрыгнул вбок.
Залившись разноголосым лаем, свора собак вырвалась на свободу, сбив с ног Чувака. Выскочив на улицу, стая в мгновение ока рассредоточилась по городу. Весь Катарсис наполнился звонким радостным лаем.
Чувак поднялся на ноги и покачал головой, удивляясь подобной резвости у столь изможденных созданий. Он вдруг засомневался — правильно ли поступил, настояв на освобождении узников Снапса, но, обдумав ситуацию еще раз, понял, что жалеть не о чем. Он не мог взять собак из питомника к себе и не мог оставить их медленно умирать в вольере… Оставался один выход — выпустить собак на свободу. Дать им шанс. Предоставить им возможность действовать самостоятельно. Заставить их поверить в себя и стать хозяевами собственной судьбы.
— Скотина! Ты разорил меня! Я звоню копам!
Джошуа К. Снапс оклемался, и к нему вернулась прежняя наглость. Он ринулся к воротам, явно намереваясь запереть Чувака в питомнике до приезда полиции, но тот вовремя разгадал его маневр и добежал до ворот первым. Внезапно в его голове родилась отличная идея.
— Послушай, старый козел, — почти ласково сказал он, обеими руками хватая Джошуа К. Снапса за
