этих банков потеряет хотя бы и весь свой акционерный капитал через хищничество собственных заправил и противозаконность операций уже далеко не с одним хлебом, то и тогда ему не следует терять надежды. Казна опять придёт с “воспособлением”…
Всё сказанное раскрывает, впрочем, только одну сторону вопроса, а есть и другая. Не касаясь чуждых нашей задаче, многосложных проблем о бумажно-денежном обращении, равно как о моно— и биметаллизме, мы обязаны указать, однако, на логическую зависимость репорта от золотой валюты. Ею обусловливается как обеспечение дополнительных выпусков кредитных билетов, так и платежи золотом же по государственным займам. Между тем, при неискусном ведении финансового хозяйства и превосходной осведомлённости близких к финансовому ведомству иностранных банкиров их тирания истощает всякое терпение. В мире кредита нет большей ошибки, как сделать врагом того, кому сперва официально поручали представительство своих интересов. Подчиняясь естественным законам, народное хозяйство испытывает на себе последствия их нарушения. Важнейшим же из таковых является потрясение кредита страны, которая бывает вынуждена исполнять par raison de force то, о чём не позаботилась вовремя, per force de raison. Располагая колоссальными связями в мире финансов и в дипломатических сферах, владыки биржи создают для больного народного хозяйства la pluie et le beau temps и, незаметно даже для министра финансов, могут, когда захотят, привести его к конкуренции с самим же собою. Значит, нечего удивляться факту, что еврейскими банкирами специально для утешения нашего отечества придумана “репортная” операция sui generis. Благодаря ей иностранное золото передаётся частным банкам — заёмщикам не прямо, а через государственный банк. Но так как у него есть и особые счёты по государственным займам, хищные заграничные банкиры, не долго церемонясь с нами, оставляют “репортное” золото у себя для оплаты обязательств России по государственному кредиту. Таким образом, репорт совершается лишь на бумаге. Иными словами, являясь бланконадписателем за частные, в большинстве иудейские банки, на всём пространстве России, кредитуя их для эксплуатации её же целыми полчищами других сынов Иуды, неся значительные расходы по этой крупной операции и уплачивая иностранным банкирам, в свою очередь евреям, конечно, миллионы рублей за проценты и комиссию по репорту, русский государственный банк получает обыкновенно из-за границы вместо золота одни лишь талмуд-гусарские счета…
Этого мало. По логике вещей, тем крупнейшая часть нашего золота должна оставаться заграницей, чем большее развитие получает операция репорта. Такова “воздушная” система, единогласно отвергнутая в марте 1899 г. советом государственного банка, причём его постановление было утверждено С. Ю. Витте, как министром финансов, и, тем не менее, введённая не далее, как в 1900 году по личному усмотрению того же С. Ю. Витее без нового обсуждения советом.
Однако, и всем указанным значение репорта не исчерпывается. Усиливая кассы иудейских, по преимуществу коммерческих банков, т. е. облегчая кредит сынам Иуды, репорт, тем самым способствует быстрейшему захвату “избранным” народом и самой хлебной торговли. На этом факте мы наблюдаем, впрочем, лишь частный случай еврейской гегемонии в торговле и промышленности через монополию кредита вообще и притом не столько за счёт собственных средств кагала, сколько именно через переучёт его банками еврейских, главным образом, векселей в государственном банке страны. Параллельно с завладением верховенства над её коммерческим и фабрично-заводским рынками, равно как хлебной торговлей, кагальные банки стремятся забрать в свои руки непосредственно и все наиболее выгодные отрасли торгово-промышленных предприятий, где, располагая широким переучётом в государственном банке, уничтожают сперва конкуренцию, а затем предписывают порабощённым гоям уже свою волю без апелляции. Но если на долю коренных жителей остаются, значит, лишь кагальные отбросы, то, неуклонно проводя свой универсализм, сыны Иуды и этим не довольствуются.
Установив изложенное, мы поймём и всю тяжесть последствий завладения иудейскими банками операций не только по государственному, а и по частному кредиту. Особенно же вразумительны гешефты евреев по ипотечным ссудам, раздаваемым за счёт русского народа и под его гарантией, но уже, разумеется, не в его пользу из Земельных Банков, почти сплошь иудаизированных.
В этой области, торгуя на правах монополистов не своим, а исключительно государственным кредитом, сыны Иуды взимают, тем не менее, только для одних себя изобильную “провизию” со всей территории страны. Это гораздо выгоднее для кагала, чем скупка домов и земель. Не говоря о неизбежности в этом случае подъёма цен, одно управление приобретённым влекло бы за собой огромные убытки. Много, значит, умнее держать управляющих под видом собственников. Вынуждаемые тянуться из последнего, они приносят кагалу и доходы с заложенной вотчины, и своё жалованье, и женино приданое, и наследство своих детей… А когда всё это, наконец, иссекает, их нетрудно выгонять по кагальному произволу, заменяя новыми “мотыльками”, увы, неизменно готовыми лететь на ауто-да-фэ в новоявленных лампах “избранного” народа. Сверх того, ясно, какой источник влияния, связей и политического господства открывается здесь для детей Израиля. Печальная и глубокая тема! Ей следовало бы посвятить особое, крайнее, даже чрезвычайное внимание, потому что вопрос об экспроприации Земельных Банков в государственную собственность, особенно в такой, прежде всего, земледельческой стране, как наша родина, без сомнения, не может быть отсрочиваем во имя её внутренней и внешней безопасности.
Даже не сомневаясь в этом, отнюдь не мешало бы издать на память потомству хотя бы географическую карту нового “удельно-вечевого” периода.
Тогда россияне увидели бы следующее: а) губернии средней России с её первопрестольной столицей Москвой — территория Московского Земельного Банка, другими словами, Лазаря Полякова; б) северовосточная полоса, с выдачей ссуд и на Урале, а до японской войны и в Порт-Артуре — Ярославско- Костромской Земельный Банк, владение Розалии Поляковой; в) среднее течение Волги — Нижегородско- Самарский Земельный Банк, где, сколько известно, принимали благосклонное участие Гинцбург и тот же Лазарь Поляков; г) Ростовский на Дону Земельный Банк состоял в обладании Якова Полякова; д) Харьковский Земельный Банк командовался евреем Алчевским, который, не успев возвыситься до Поляковых, положил голову на рельсы; е) Полтавский Земельный Банк наравне с Харьковским в течение долгого времени состоял под эгидой своего главного комиссионера еврея Рубинштейна; ж) Киевский Земельный Банк имеет своим феодальным бароном Бродского; з) Виленский Земельный Банк многие годы был подчинён еврею Блиоху; и) Варшавское Общество Поземельного Кредита обитает под главенством еврея Кроненберга; к) Бессарабско-Таврический Земельный Банк — удел евреев Рафаловичей; л) бывший Золотой, а ныне Особый Отдел Дворянского Земельного Банка находится, если я не ошибаюсь, и теперь в договорных отношениях с домом Ротшильдов; и, наконец, м) Херсонский Земский Банк; являясь взаимным, он не мог установить официальной связи с кем-либо из князей Израиля, и вот, как бы в виде утешения на закладных листах этого Банка имеется надпись по-еврейски, своего рода: “мене, мене, текель, упарсин!” Sapienti sat!…
Что же касается кредита торгово-промышленного, то совершенно очевидны как его необходимость, так и господство тех, кем этот кредит оказывается. Посему уже само отсутствие кредита грозит тяжёлыми невзгодами народному хозяйству. Но они ничтожны в сравнении с теми, которые проистекают из экспроприации упомянутого кредита евреями. Впрочем, и это ещё полбеды перед рабством, постигающим страну с момента захвата иудеями капиталов её государственного банка через монопольную аренду оного, как во Франции (Banque de France) либо через учёт и переучёт кагальных векселей как отдельными евреями, так и целыми их сообществами под видом частных банков разных лживых наименований. Для полноты картины запомним, что нет еврею ничего отвратительнее, как отдавать назад, и что история едва ли в состоянии указать случай, когда бы кагал сполна возвратил награбленное. Завладев чем либо, еврей, умудрённый опытом, заботится прежде всего окружить себя соучастниками, действительными или мнимыми — безразлично. Основная задача в том, чтобы главным образом запятнать их. Il s'agit de prendre sans etre pris!…
Поэтому сыны Иуды оркестрируют свой лакействующий аккомпанемент так, чтобы при наступлении беды гои хлопотали уже не за страх, а за совесть, спасая даже неевреев, а самих себя. Действуя по этому рецепту, таланты “угнетённого племени” становятся не только безнаказанными, а и, почти всегда, неуязвимыми. Образцом такого иудейского иммунитета являются хотя бы интендантские процессы. Здесь, как известно, остались вне преследования не только подстрекатели-евреи, но и все вообще их сподвижники, кто расхищал многие миллионы, обогащаясь на счёт разутого и голодающего русского солдата, безропотно умиравшего на полях Маньчжурии, когда иудейство браунингами и бомбами обучало нас “освободительному” движению в самой России… Но примеры этого рода бывают не в одной интендантской,
