XVII. Перед таким воззванием позволительно спросить, кто же такой сам Адольф Кремьё?
Это, прежде всего, глава того еврейского триумвирата, который в 1870 году оказался правительством Франции после взятия Наполеона III в плен. В состав триумвирата, как известно, вошли: а) тог же Кремьё как премьер-министр; в самую страшную годину французской истории, после Виссембурга, Гравелота, Сен- Прива, Бомона, Страс-сбурга, Меца и Седана, воспользовавшись невыразимым смятением и ужасами войны, он поспешил дать равноправие евреям в Алжире, чем н вызвал жестокое восстание доблестно сражавшихся за Францию арабов, оставленных бесправными; б) бывший помощник Кремьё, по его званию адвокат, Леон (Лейба) Гамбетта в качестве министра внутренних дел, а затем и диктатора страны; своим иудейским нахальством он навязал ряд неимоверных бедствий и, по крайней мере, вдвое более тяжкие условия мира с Германией, чем, если бы и сам вовсе не существовал; ошибался, стало быть, Кремьё, с еврейской точки зрения, разумеется, когда о Лейбе Гамбетте, в то время ещё “помощнике присяжного поверенного”, сказал:
Далее — это гроссмейстер французских масонов, предложивший в 1870 г. от их имени 1.000.000 франков за голову прусского короля Вильгельма I. Дабы уразуметь всю низость деяния, необходимо принять к сведению, что оно являлось предательством в квадрате, так как было рассчитано лишь на новый обман французского народа. Дело в том, что по свидетельству Гирса, впоследствии нашего министра иностранных дел, генеральный штаб немецких армий именно от французских масонов через особое бюро в Берне (Швейцария) получал в 1870—71 гг. гибельные для Франции сведения о средствах её обороны, состоянии её финансов, настроении Парижа и т. д. Таким образом, указанная миллионная премия являлась двойной, иудейски-злостной плутней. Для полноты же картины, отметим следующее.
Фактами и цифрами доказывает Эдуард Демаши[152], что, несмотря на исключительные преимущества, а следовательно, и на огромные богатства, дарованные французскому банку правительством вообще, за период же войны с немцами в особенности, равно как, невзирая на чрезвычайные запасы средств в металлах и билетах, помянутый банк, командуемый потомками Меера-Амшеля Ротшильда, отказывал французскому народу в каком-либо кредите даже, когда видел его па краю погибели. Во всё время, пока, оказав поддержку французам, он мог бы повредить армиям Пруссии, банк для правителей Франции оставался закрытым. В течение самых тяжёлых месяцев войны банк преследовал лишь одну цель: парализовать сопротивление Франции и принудить её правительство по недостатку средств к заключению мира. Тогда как англичанин Морган дал денег под простую расписку (по займу в 400 миллионов франков от 4 января 1871 года), “французский банк”, кроме 6% на 100, требовал ещё выдачи закладной (ипотеки) на все государственные леса своего “отечества”. Вследствие отказа банка учитывать даже билеты французского государственного казначейства на небольшие суммы, их приходилось отсылать на продажу за границу с потерей 15 и 20 %. L'annee terrible разорил всех: сельских хозяев, купцов, промышленников, народ и государство; для акционеров же “Banque de France” этот самый год оказался беспримерным по барышам — за всё время существования банка 80% на складочный капитал, а всего 150.000.000 франков прибыли показались, впрочем, и самому правлению банка настолько скандальными, что оно признало нужным скрыть этот возмутительный факт. Десятки миллионов были “расписаны” по разным летучим статьям баланса, дескать, мы ими поделимся впоследствии. Но засим было выдано в дивидент 27% на капитал. Такова была благодарность первостатейных французских евреев с Альфонсом Ротшильдом во главе, в самую кровавую годину страны, которая этих отверженных рабов соблаговолила поднять до уровня своих благородных граждан…
Страшный для России 1905 год в свою очередь оказался, как и следовало ожидать, благодатным для нашего банкового еврейства, захватившего не только изрядную дозу ссуд под земли, но и едва ли не всех “жирных коров” кредита под дома в Петербурге, Москве и др. городах “спасаемой” кагалом нашей родины. Нижеследующие данные о чистых прибылях в Земельных Банках именно в 1905 году могут сказать сами за себя: С.П.Б.-Тульский — 13,8%, Киевский — 15,8%, Ярославско-Костромской — 15,9%, Московский — 21,2%, Нижегородско-Самарский — 21,3%, Донской — 23,2%, Полтавский — 26,2% и Виленский — 27,9%, т. е. даже лучше, чем “нажил” в 1870 г. “Banque de France”. Нельзя в особенности не позавидовать Лейзеру Полякову, как патрону Мовши Герценштейна, ибо 21,2% барыша за иллюминированные бомбами Бунда дни “свободы” вовсе недурно. Впрочем, еще лучше Лейзера торговал на Дону Янкель Поляков со своими 23,2%. Однако, всего отраднее за родину Зунделевича (учился в Виленском раввинском училище и в качестве анархиста устроил первую в России террористическую типографию), равно как за столицу того же Бунда, Вильну, где местный Земельный Банк своими 27,9% барыша создал воистину “благоухающий” рекорд.
Наряду с изложенным нельзя не упомянуть о венском Ротшильде одни земельные богатства которого превышают собственные владения австрийского императора и не сопоставить факт, что в первой государственной думе авторами безмездного “отчуждения” земли объявились именно три еврея: Кутлер, Герценштейн и Кауфман. Каков смысл факта? Для примера возьмём хотя бы Венгрию. 50 лет назад у евреев не было здесь ни пяди земли. Тем не менее, уже в 1890 году из 4.291 арендатора оказалоеь 2.697 евреев, а в 1900 году из 4.861 3.170. Единица венгерской земельной меры равна приблизительно 1/25 десятины. И вот, у 2.697 арендаторов состояло 137.255.000 таких единиц, а у 3.170 167.537.000. Такова аренда. Посмотрим, какова собственность. В 1897 году землевладельцев евреев было 1.898 с 87.362.700 единиц, т. е. в среднем по 45.000 на каждого; в 1900 году уже 2.688 с 130.965.000 в среднем по 47.000 на каждого. Вообще говоря, земельная собственность евреев превосходит такую же собственность казны. А если прибавить земли, арендуемые евреями, то итог, равный 298.502.000 оставит за собой позади сумму владений казны, дворянства и благотворительных учреждений Венгрии. В Галиции, а особенно в Буковине, положение христиан ещё отчаяннее. Ту же участь готовит кагал и России, стремясь перевести землевладение из крепких рук в слабые, чтобы облегчить себе расхищение. А ведь, кажется, ясно, что владыкой страны бывает тот, чья земля.
Для полноты очерка действий Адольфа Кремьё нельзя, даже отбросив многое другое, не упомянуть хотя бы о двух ещё фактах: а) не только вместе с Монтефиоре он за деньги выручил нескольких своих единоплеменников, вполне изобличённых и приговорённых к смертной казни за ритуальное убийство в 1840 г. в Дамаске отца Фомы и его слуги Ибрагима, но и устроил в 1870 г. похищение из министерства
